Ирина Евтеева: «Делают мультфильм за месяц – это глупость!»

Режиссер «Маленьких трагедий» о потерянном поколении в российской анимации и графоманах с цифровыми камерами

Имена:  Ирина Евтеева

В Санкт-Петербурге завершился фестиваль короткометражного, анимационного и документального кино Open Cinema. Начавшись шесть лет назад как ночная тусовка на пляже Петропавловской крепости, фестиваль уже достаточно окреп, чтобы не только развлекать публику качественным кино, но и пытаться определить направление кинопроцесса.

Глава отборочной комиссии Open Cinema, режиссер анимации, создатель «Демона» и «Маленьких трагедий», лауреат Венецианского фестиваля 2002 года за короткометражного «Клоуна», Ирина Евтеева рассказала OPENSPACE.RU о проблеме короткого метра, о том, что происходит с анимацией на мировых киносмотрах и о ее дальнейшей судьбе в нашей стране.


– Open Cinema – в ряду тех фестивалей, которые существуют несколько парадоксальным образом: объявляется клич, присылают работы, и вы формируете конкурс из этого потока фильмов. Нет опасности, что это превратится в выбор «лучшего из худшего»?

– Ну, во-первых, фестивалю всего шесть лет, и в последние три года, об этом я могу говорить совершенно официально, отбор существует достаточно жесткий. Поначалу действительно был поток – причем с хороших фестивалей. Нам присылали программы из Оберхаузена, Клермон-Феррана и так далее. Когда четыре года назад появился конкурс, очень расширилась география фестиваля. Это стабильно европейские страны, Америка, Канада, Латинская Америка, Новая Зеландия – в общем, охвачены все континенты. Раньше мы (отборочная комиссия в лице Людмилы Липейко – президента фестиваля и Тамары Лариной – директора фестиваля) даже шутили, что у нас европейские фильмы можно оценивать в евро, а отечественные – в рублях, поскольку уровень наших работ часто уступал иностранным. Прежде всего, сказывалась разная культура короткого метра. У европейцев она совсем иная, чем в России, и бюджеты там больше. Все-таки здесь коротким метром занимаются, в первую очередь, студенты. Это курсовики, дипломные работы… Очень редко уже состоявшиеся режиссеры работают в коротком метре. А за рубежом многие признанные мастера снимают короткометражки: и Джармуш, и Кесьлевский, и Занусси, например. У нас все не так. Сразу рождаются вопросы: где прокатывать? Где показывать? Возвращаясь к отбору, мы сразу взяли курс на арт-линию в отборе фильмов для конкурса, на художественность фильмов...

– А что это за критерий такой, очень странный...

– Да ничуть не странный.

– У вас есть какая-то шкала «художественности»? Можете определить – это высокохудожественный фильм, а это нет?

– Если бы вы были портным, могли бы определить, сшит костюм любителем или профессионалом?

– Это же совсем другое – нитки лезут, строчка кривая. Это вопрос профессионализма, а не «художественности».

– Можно это назвать профессионализмом. У нас жюри такое подбирается, сильное, профессиональное, режиссерское. В разное время у нас судили Лопушанский, Овчаров, Манский, Хлебников, Сигле. В этом смысле мы подтягиваемся к большим фестивалям. Одним словом, для меня главный критерий – чтобы было профессионально сделано и оставляло отклик в душе.

– Вы при отборе пытаетесь как-то соблюдать баланс – как географический, так и «родо-видовой»: чтобы короткого метра было столько же, сколько анимации, а анимация не давила документалистику?

– Для примера: в прошлом году мы взяли в игровой конкурс только один русский фильм. То есть географической «разнарядки» у нас нет. Грубо говоря, нам качество, заданная фестивалем планка важнее баланса и выстроенности. Но есть еще ведь одна беда – мы сейчас переходим на другой носитель. Для талантливого человека это не препятствие – просто расширение пространства, освоение новой техники. У него есть опыт работы с пленкой. Я, например, знаю, сколько стоит одна коробочка «Кодака» – 600 долларов. Ты не можешь разбрасываться. Это воспитывает просто ответственность во время съемок. А если есть возможность как угодно снять, хоть на телефон, – приходят графоманы. И они, к сожалению, тоже могут присылать к нам на конкурс свои фильмы. Так что критерии достаточно жесткие – фильм смотрит много разных профессиональных людей, есть несколько уровней отбора.

– Но ведь проблема любого фестиваля короткого метра, анимации и документалистики еще и в том, что хорошего кино в их формате очень мало. А фестивалей много. И получается, что программы почти всегда повторяются. Вообще такая цель ставится, чтобы программы не пересекались?

– Все равно получается разнообразие. В большом количестве фестивалей нет ничего плохого. Просто получается так, что фестиваль находит свое поле, уникальное. Даже если программы как-то повторяются, все равно зрители-то на них разные, да и второй раз пересмотреть хороший фильм никогда не грех. Так что даже если есть какие-то повторения и пересечения, в этом нет ничего страшного.

– Open Cinema существует на зыбкой почве: в Петербурге постоянно ведутся разговоры о том, что городу нужен фестиваль класса А. Вот весной была попытка сделать такой фестиваль – провели первый Кинофорум. Вообще, как думаете, откуда такие претензии на большие фестивали берутся? Может быть, не стоит мечтать и топить огромные средства в проектах больших фестивалей, а лучше сделать много маленьких, но гордых?

– Об этом надо спросить тех, кто о таком фестивале мечтает, но маленькие фестивали делают свое дело. В таком «маленьком» городе Париже проходит триста маленьких фестивалей. И ничего, живут.

– Для режиссеров анимации есть это разделение – большой фестиваль, маленький?

– Разница есть. Если покажешь фильм впервые на каком-нибудь маленьком смотре – всё, путь в Венецию или Канны тебе закрыт. Там должна быть премьера. А уже после нее где хочешь устраивай показы. Другое дело, что полнометражная анимация существует на тех же правах в Венеции и Каннах, что и игровое кино: нет проблем с прокатом. А у короткого метра другой путь, прокатной судьбы у него нет – можешь попасть в сборники, можешь заслужить ретроспективу. Другое дело, что в России и успех анимации на фестивале не сделает фильму прокатной судьбы. Потому что у нас система проката фактически отсутствует. Да и из продюсеров с анимацией работают единицы. Нет поддержки национальной кинематографии, которая есть в цивилизованных европейских странах.

– Вы на себе ощущаете те перемены, которые произошли в анимации в последнее время? Летом стало известно, что у студии «Пилот» нет денег; стало ясно, что анимация у нас находится уже не в плачевном, а в гибельном состоянии.

– Что я могу по этому поводу думать? Думаю, что хочу спокойно работать, а мне вместо этого приходится думать о том, будут деньги или нет. Унизительные условия. Слава богу, каждый раз заново не надо объяснять все. В Госкино знают, что я получила приз в Венеции и так далее, дают деньги, но это ничтожно мало. По-моему, реформа дала ровно обратный эффект тому, который должна была дать. Поддерживается в результате коммерческое кино, а анимацию, например, просто оставили за бортом. Авторское, анимационное и документальное кино должно все-таки получать адекватное финансирование. Ну и, кроме того, в 90-е годы очень быстро отучили зрителя ходить в кинотеатры. Он просто не идет на авторское кино, и сборов оно не получает.

– И как в таких условиях может выжить анимация?

– Придется делать очень дешевый мультипликат, чтобы работать хоть как-то. Уходить в иллюстрацию. Мультипликаторы на компьютере могли бы делать хорошее авторское кино и разрабатывать какие-то вещи в цифре, находиться в поиске. А получается наоборот: делают очень быстро очень простые вещи за две копейки, но никакой художественной ценности не представляющие. Делают мультфильм за месяц – это глупость!

– Вы оказываетесь в непростой ситуации – ваши фильмы не такие уж и дешевые, и делаете вы их долго.

– Да, долго. На «Маленьких трагедиях» ушло девять дней на работу с актерами и потом два года обработки. Но если так подумать, это 39 минут, а не пять и не семь. Сейчас, конечно, есть какие-то трудности, но фатальности никакой нет. Я думаю, молчать о нынешней ситуации в анимации не будет никто – уже не молчат. Но время идет. Кто-то оказывается в простое, некоторые в нем останутся, кто-то плюнет на все и уйдет из профессии, кто-то начнет заниматься параллельными проектами.

Главная проблема-то в том, что мы теряем целое поколение профессионалов.