«О’Хортен» Бента Хамера

Приключения норвежского железнодорожника в самом забавном и интеллигентном кинорелизе марта

Черный тоннель, белый снег, черный поезд рассекает белую пустыню, ровный белый свет заливает все кругом — совершенно неземной свет, словно поезд идет не из Осло в Берген, а движется в некоем чистилище из точки Ада в точку Бога. Поездом управляет пожилой усач, его зовут Одд О’Хортен, причем Одд — это вовсе не калька с английского «чудак», а просто «нормальное норвежское имя», как не устает повторять режиссер.

Режиссер Бент Хамер — автор «Яиц», победивших в свое время на Московском кинофестивале, и «Кухонных баек», выдвигавшихся от Норвегии на «Оскар», отец—основатель киностудии BulBul, меланхолик и интроверт, — любит снимать про пожилых людей, делающих первые шаги по тому вполне земному чистилищу, которое простирается перед гробовым входом.

Впрочем, для О’Хортена эта прогулка в преддверии смерти оказывается на диво забавной и увлекательной. Начать с того, что в разгар празднования собственного ухода на пенсию он отходит купить табаку и теряется. Сослуживцы веселятся в каком-то доме, где идет ремонт; внутрь он попасть не может, пытается залезть наверх по лесам, оказывается в чужой квартире, а там, глядь, маленький мальчик с пренеприятными манерами. Мальчик просит железнодорожника посидеть с ним, иначе он поднимет шум и как тогда О’Хортен объяснит, что он делает среди ночи в чужой квартире? Новоявленный пенсионер ночует под детской кроваткой, на заре прокрадывается прочь, а дальше его ждут встречи с новыми странными людьми в неуловимо странных обстоятельствах.

Хамер не навязывает нам свой фирменный абсурд, он тихонечко распыляет его в воздухе, словно веселящий газ в неопасной концентрации. Вот О’Хортен приходит в аэропорт, чтобы найти там человека, которому уже много лет собирается продать свою лодку. Сначала его возят по огромным пустым ангарам на смешной тележечке. Потом заставляют многократно пройти через разного рода сканеры. Потом, не слушая его объяснений, что он никуда не летал, с ним в специальной кабинке уединяется полицейский и досматривает его всерьез. Вроде бы ничего особенного, всех нас так пытают в аэропортах, но, увиденные холодными голубыми глазами Хамера, эти похождения выглядят действительно дико и смешно.

Метафизическая подоплека фильма возникает словно бы и против воли автора. Просто все здесь, в этом призрачном, пустынном, вымороженном городе, так устроено — на потусторонний лад. Старенькая мать героя давно уже живет в мире ином, оставив здесь, в доме престарелых, лишь хрупкое тельце и бессмысленную улыбку. Старый приятель, аптекарь, оказывается, неделю назад взял и умер. А вот этот маразматический старичок, который несколько раз подряд приходит в его аптеку за спичками, — он еще жив или как? А тот фокусник, который рассказывает О’Хортену, что умеет водить машину с закрытыми глазами, и в ледяной ночи тащит его кататься по городу, — он действительно умер за рулем или это очередной его фокус?

Один раз только Хамер подводит нас к гробовому входу так близко, как только возможно. Его герой, чья мать успешно прыгала на лыжах с трамплина, всегда этого головоломного вида спорта боялся. Но теперь он надевает лыжи и решается полететь вниз с трамплина. А вот чем закончится его прыжок — смертью, или воскресением, или вообще ничем, — вам предстоит выяснять самостоятельно. В этом странном пространстве возможны любые варианты.

«О’Хортен» — замечательный образчик качественного скандинавского кино, каким мы его знаем. Ритуальные торжества железнодорожников живо напоминают «Королевство» Ларса фон Триера, рембрандтовский мрак железнодорожных тоннелей — «Европу» того же режиссера, еле намеченная любовная линия — «Человека без прошлого» Каурисмяки. А главное, что любой зритель узнает с первого взгляда, — это пространство, в котором перемещается Одд О’Хортен. Полупустые бары с молчаливыми пьяницами; холодные улицы, словно вырезанные северным ветром в ледяных зданиях; полярная ночь; некрасивые женщины с робкими улыбками.

За последние двадцать лет финны, датчане, норвежцы и разные прочие шведы создали и с успехом обжили это лишенное подробностей, заснеженное, неуютное пространство, где обитают немногословные, небогатые, несчастливые человеческие особи. Этот воображаемый кино-Север так же незабываем, как, скажем, кино-Париж 30-х или кино-Берлин 20-х.

Каурисмяки, Андерссону, Мудиссону хватило двадцати лет, чтобы нанести эту территорию на мировую кинокарту. За те же двадцать лет вполне узнаваемая раньше кино-Россия или исчезла, или превратилась в пародию на саму себя. Только недавно отечественные кинодеятели спохватились, что их страна выглядит на экране как-то… совсем никак. Спасибо Хлебникову с Попогребским: в их фильмах впервые за последние годы наше отечество получило более или менее осмысленный визуальный имидж — скромненький такой, обшарпанный, неказистый, с маленькими, тихими, незаметными людьми. Да, это до неразличимости похоже на то, что делают Каурисмяки и тот же Хамер. Что ж, станем провинцией кино-Севера: авось научимся у могучего соседа снимать за минимальные деньги и с минимальными понтами вменяемое и востребованное авторское кино.

Посмотреть всю галерею


Другие материалы раздела:
Лидия Маслова. Отечественные премьеры марта, 6.03.2009
Максим Эйдис. «Хранители»: премьера, 4.03.2009
Виктория Никифорова. Топ-5: фильмы про любовь, 3.03.2009