Как смотрят

В последнее время часто приходится сокрушаться по поводу культуры просмотра даже на международных кинофестивалях. Стоит ли в этом смысле ожидать многого от тех, кто смотрит кино бесплатно и на маленьком экране — в лучшем случае экране компьютера? Новое русское кино смотрят:

- «на второй скорости» («Изгнание»)
- «часто перематывая застывший вид природы» («Как я провел этим летом»)
- «в автобусе, другого в плеере не было» («Короткое замыкание»)
- «с паузами из-за занудности», «в перерыве между напряженками», «с пятой попытки» («Овсянки»)
- «на работе с коллегами» («Изображая жертву»).

Во многом поэтому его часто не досматривают даже до середины: лидерами в этом отношении стали «Кочегар», «Шультес» и «Сказка про темноту». Зрители называют наше арт-кино «интеллигентской отрыжкой», «современной русской хандрой», снятой для «наших меньших друзей-наркоманов», и часто сравнивают с «Черным квадратом» Малевича — одним из самых «антинародных» произведений искусства. Безусловно, это не единственная и не самая глубокая причина неприятия таких фильмов, но уж точно одна из важнейших.


Кино от противного

Другая ощутимая проблема — зритель растерян и уже сам не знает, чего хочет, но рефлекс раздражения срабатывает безотказно. Все современное российское пространство представляется ему убогим и некиногеничным, будь это офисы-стекляшки из ремейка «Служебного романа» или обшарпанные ментовские курилки из «Сказки про темноту». И то и другое, как их ни сними, вызывает у него стойкие ассоциации с низкопробной телевизионной продукцией, и отчаянное «надоело!» звучит с каждого форума.

Но не стоит считать, что широкая аудитория совершенно игнорирует российское авторское кино. Пускай внедренный критиками термин «новая русская волна» употребляется в комментариях преимущественно в негативном контексте, но среди скачивающих часто встречаются те, кто внимательно следит за творчеством отдельных ее представителей. Есть постоянная аудитория у Серебренникова, есть она, разумеется, и у Звягинцева, есть поклонники Хомерики и Хлебникова («двух живых ручейков в потоке жалкого нарциссического кича»). Находятся и те, кто внимательно следит за тем, что делают операторы Михаил Кричман («Возвращение», «Изгнание», «Овсянки», «Елена») и Павел Костомаров («Как я провел этим летом»).

Судя по ленте комментариев, многие приходят к авторскому кино от противного. Люди чувствуют себя плотно оккупированными массовой культурой, представителями которой в народном сознании являются телеканал НТВ, «Трансформеры» и Никита Михалков. Оберегая полюбившиеся фильмы от «субтильно-инфантильных дебилов», зрители часто устанавливают на них жесткий возрастной ценз. «Сумасшедшую помощь» не рекомендуют смотреть лицам до 25 лет — «без богатого опыта жизни за плечами». Такая же возрастная планка фигурирует и в отношении «Овсянок». Поклонники (вернее, поклонницы) «Волчка» рекомендуют смотреть его после тридцати. Противники балабановского «Кочегара» предлагают стандартную планку в 18 лет, сторонники считают, что фильм нужно смотреть только «людям, родившимся до 1972 года» (или, как вариант, до 1985-го).


Глядя в телевизор

Другим серьезным стимулом для приобщения к предмету стала передача «Закрытый показ». Настойчиво повторяемая ее ведущим фраза «Посмотрите это кино, иначе нам нечего будет обсуждать» предсказуемым образом действует на постоянных посетителей форумов. После трансляции количество скачиваний и комментариев увеличивается подчас в два раза. Пользователи начинают активно спорить не только друг с другом, но и с участниками теледискуссии, часто заимствуя у них аргументы.