Александр Сокуров: «Я европеец»

Конец тетралогии, забытый Гитлер, спрятанный Чичиков и другие ответы автора «Фауста» на вопросы журналистов

Имена:  Александр Сокуров

В субботу будут подведены итоги 68-го Венецианского фестиваля. Одним из фаворитов, судя по отзывам итальянских газет и интересу международной прессы, является «Фауст» Александра Сокурова. МАРИЯ КУВШИНОВА оказалась в небольшой группе иностранных журналистов, которые встретились с российским режиссером после премьеры картины.


Голландский журналист: Одна из самых потрясающих сцен в фильме — Фауст и Маргарита падают в озеро. Что она для вас значит?

Сокуров: Упали в озеро. Они стояли на берегу, он обнял ее, и они упали в озеро. В художественном языке не всегда отдельная фраза отвечает за целое. Она есть только конкретное физическое действие.

Немецкая журналистка: Вы вчера сказали на пресс-конференции, что не сняли бы этот фильм, если бы город Петербург не дал вам денег. Вы пытались получить финансирование в Германии, ведь фильм снят на немецком языке с немецкими актерами?

Сокуров: А почему немецкий режиссер не стал снимать «Фауста» раньше меня? Если бы мы пошли по Германии собирать деньги на «Фауста», то в Германии бы нам денег не дали, потому что в Германии не очень интересуются классическими позициями. У меня было выступление перед главными редакторами крупных немецких изданий, и более скучных лиц я не встречал — как только речь зашла о фундаментальной культуре. А вы из Германии?

Немецкая журналистка: Да.

Сокуров: Мне все равно это странно. Я наверняка уверен, что в Германии показываться картина не будет.

Читать текст полностью

©  68th Venice Film Festival

Кадр из фильма «Фауст»

Немецкая журналистка: Как вы относитесь к власти? Она всегда репрессивна по отношению к человеку?

Сокуров: Власть всегда довлеет. Так всегда было и всегда будет, пока общество остается неразвитым. Власть оказывает ровно такое давление на людей, которое люди позволяют над собой производить.

Французская журналистка: Герои предыдущих фильмов вашей тетралогии о власти были реальными историческими персонажами: Ленин, Гитлер, император Хирохито. Их легко представить каждому. Фауст — вымышленный персонаж. Как вы его создавали?

Сокуров: Придумал. Это же несложно, вот это как раз несложно. Органичным сделать сложно, а придумать — легко. Тем более вокруг Фауста столько всего написано, сказано, сформулировано, что нужно просто проделать определенный профессиональный труд. Обратите внимание, все герои тетралогии — приблизительно одного возраста, одного уровня сознания. В одну линию все укладываются. Они как братья — я сейчас огрубляю: уже не знаю, как еще иллюстрировать это все, нет сил уже на это разжевывание.

У меня был Гете — это уже достаточно много. Как немецкий мужчина может выглядеть? Каков его характер? Был найден конкретный актер (Йоханнес Цайлер. — OS), который мне понравился и который совпадает по конкретным признакам с героем.

Польский журналист: Это адаптация классического произведения, но очень современная адаптация. Мир «Фауста» — это мир жадности, похоти… Вы видите в «Фаусте» Гете что-то современное?

Сокуров: Я хочу обратить ваше внимание на то, что мы не делали экранизацию «Фауста» Гете — мы снимали заключительную часть тетралогии, это очень важно. Экранизацию Гете должен сделать немецкий режиссер, понимаете? Это работа для национального режиссера — я за нее и не берусь. Я делаю четвертую часть тетралогии, в которой использованы идеи и мотивы Гете.

©  68th Venice Film Festival

Александр Сокуров во время съемок фильма «Фауст»

Польский журналист: Вы говорите, что экранизация «Фауста» — работа для немецкого режиссера, но вы, режиссер русский, сняли фильм об императоре Хирохито, о Гитлере…

Сокуров: Наверное, потому, что у меня такая задача. Наверное, потому, что японский режиссер или режиссер немецкий не захотел это делать, ему это неинтересно. А мне это интересно. Я европеец. Немецкая история не собственность немецкого народа, так же как русская история не собственность русского народа. Это всеобщие цивилизационные ценности.

Голландский журналист: Ваш Фауст — циник, который ни во что не верит. Это тот Фауст, которого заслуживает наша эпоха?

Сокуров: А вы Гете читали? Какой у Гете «Фауст»? Он верит в Бога, да? Он разбивает лоб в церкви?

Корреспондент OPENSPACE.RU: У вас там появляются два персонажа из «Мертвых душ» Гоголя — Чичиков и его кучер Селифан. Почему?

Сокуров: Да? Серьезно? Вдруг появились? (Целует корреспонденту OPENSPACE.RU руку.) Вы нашли — геолог! Я об этом ничего не знаю, но, может быть, в конце концов там где-то спрятался Чичиков.

Журналист из неопределенной страны: Есть ли в вашей картине какая-то связь с немым кино? Я спрашиваю, потому что мне кажется, что в некоторых сценах можно выключить звук, но все равно все будет понятно.

©  68th Venice Film Festival

Кадр из фильма «Фауст»

Сокуров: Ну, здорово, если без диалогов понятно. Имеет ли фильм отношение к немому кино? Наверное, нет. Все же я осмысленно делаю звуковое кино. Мне не нужны никакие латентные формы кинематографические. Если я захочу лишить фильм звука, то я его лишу звука, но это будет мое решение. Его будет видно сразу. Актеры замолкают тогда, когда не надо говорить: смотрят друг на друга — он и она — и молчат. Пауза ведь тоже говорит (не языком, а каким-то другим способом). Где нужны слова, там драма выражается словами. Для нас, для людей, органично говорить.

Журналист из неопределенной страны: Для вас звук так же важен, как изображение?

Сокуров: Иногда важнее. Паузы есть и у Гете. Он говорит, сам автор, а персонажи молчат — я не знаю, у кого еще в литературе это получается.

Еще один журналист из другой неопределенной страны: Должен ли кинематограф возвращаться к истории XX века?

Сокуров: Ровно настолько, насколько в этом есть потребность у автора. Фильмы возникают потому, что режиссер этого желает. Не потому, что время этого потребовало, нет. Я хотел это сделать. Я в 1980 году впервые эту конструкцию — тетралогию — придумал. Столько лет прошло…

Польская журналистка: Это конец вашей тетралогии? Интересуют ли вас герои сегодняшнего дня?

©  68th Venice Film Festival

Кадр из фильма «Фауст»

Сокуров: Меня не может интересовать все буквально. Меня интересует то, над чем я долго думаю. Я же не птичка, которая увидела зернышко, прилетела и клюнула. Художественным замыслам нужно время, чтобы они созрели. Вы знаете, сколько десятилетий писал Гете «Фауста»? Думаю, знаете.

В рамках этого замысла — нет, в рамках этого замысла интересуют только эти персонажи. В рамках этого замысла я все, что было интересно для меня, сделал. Мы коснулись всех фигур, которые оказали тяжелое, деструктивное влияние на жизнь европейской цивилизации. Гете все это предусмотрел, он уже тогда все это знал — поэтому и «Фауст».

Польский журналист: Вам нравится разрушать мифы?

{-tsr-}Сокуров: Я ничего не разрушаю абсолютно — обычное, нормальное размышление. Фауст — реально существовавший когда-то человек. Гитлер — реально существовавший человек. Ленин — реально существовавший человек. Хирохито — реально существовавший человек. Что я разрушаю? Просто я смотрю на них как на людей. Людям пристало смотреть друг на друга как на людей. Когда-то Наполеона считали злодеем из злодеев. Проклинали везде. Сейчас — национальный герой, и в России о нем говорят спокойно. Несколько сотен тысяч человек были убиты, когда пришел этот персонаж в Россию. Почему успокоились, почему забыли? Почему-то забыли, почему-то успокоились. Будет то же самое с Гитлером, со Сталиным — успокоятся и забудут. Если мы не будем помнить.