Роттердам-2011: молодость насмарку

Стартовал 40-й Роттердамский кинофестиваль – крупнейший смотр всех видов арт-кино

Имена:  Агустин Вильяронга · Аргирис Пападимитропулос · Натаниэл Дорски · Рая Мартин · Ян Фогель

Несмотря на юбилей и масштабные приготовления, команда смотра провела традиционно скромную церемонию открытия. Директор фестиваля Рутгер Вольфсон вышел на сцену, поприветствовал зрителей и вкратце рассказал о том, на что им следует обратить внимание в этот раз. Кроме того, он выразил солидарность с иранскими режиссерами Джафаром Панахи и Мохаммадом Расуловым, получившими на родине тюремные сроки и многолетний запрет на профессию. Еще показали небольшие видеоролики, в которых режиссеры всего мира поздравляют фестиваль с круглой датой (среди отметившихся Вим Вендерс, Джим Джармуш и Апичатпонг Вирасетакун). Всего в конкурсе 14 дебютных картин (считается как первый, так и второй режиссерский опыт), среди них одна отечественная — «Громозека» Владимира Котта и одна испанская, но снятая на русском языке — «Край света» Серхио Кабальеро, руководителя музыкального фестиваля Sonar.

Фильмом открытия стала «Молодость насмарку» греков Аргириса Пападимитропулоса и Яна Фогеля. Это один день из жизни двух героев — шестнадцатилетнего подростка и пребывающего в эмоциональном упадке полицейского. Каждый из них занят своими обыденными делами: юноша катается на скейтборде, страж правопорядка выясняет отношения с семьей и выходит на патрулирование. В Афинах слишком жарко, полицейский то и дело прикладывает к своей голове бутылку с холодной водой, а мальчик использует высохший бассейн как площадку для упражнений со скейтом (вспоминается сербский «Красный холм», победивший на фестивале «2-in-1»). В кадре — оголенные тела, в воздухе разлито эротическое напряжение, которое никак не может найти выход. Сначала кажется, что это просто детальная фиксация жизни сегодняшних Афин — режиссеры добиваются эффекта полного погружения в городскую жизнь и быт тинейджеров, с алкогольными дискотеками и мелким хулиганством, упиваясь подростковой витальностью и энергетикой. Но в финале кино внезапно резко ускоряется и заканчивается неожиданной трагедией.

«Молодость насмарку» вдохновлена реальными событиями — убийством пятнадцатилетнего мальчика полицейским, повлекшим массовые беспорядки в Греции. Пападимитропулос и Фогель создают убедительный портрет общества, но меньше всего их работа похожа на остросоциальное кино (потому «Молодостью» и открывается эстетский Роттердам, а не следующий за ним «политический» Берлин). Общество выглядит инфантильным, не понимающим направления своего дальнейшего движения. Полицейский здесь не отрицательный персонаж, он скорее еще один запутавшийся подросток, плывущий по течению. Оба героя во многом похожи, и это сходство режиссеры подчеркивают неназойливыми рифмами. В финале звучит выстрел — столь же абсурдный и немотивированный, как и убийство араба в «Постороннем» Камю (там убийца тоже ссылался на нестерпимую жару).

После показа Рутгер Вольфсон вывел на сцену всю съемочную группу, включая десяток подростков, мало отличающихся в жизни от своих экранных персонажей. Роттердам славится открытием новых территорий, и фокус на Грецию наведен давно: в прошлом году здесь показывали снятый на цифровую мыльницу этюд «В лесах», копирующий визуальные опыты Филиппа Гранрийе. Получается, что в греческом кино все больше новых имен и любопытных картин, назовем еще каннский «Клык» и венецианский «Аттенберг».

Еще одна мировая премьера на церемонии открытия — одноминутный фильм филиппинского вундеркинда Раи Мартина (к своим двадцати шести он снял с десяток картин). Это уже традиция: каждый год Роттердам просит кого-нибудь снять трейлер, который демонстрируется перед показом лент, поддержанных фондом основателя фестиваля Хьюберта Балса (в прошлом году такой ролик делал Лисандро Алонсо).

Уже в «Независимости», лучшем на сегодняшний день фильме Мартина, можно было увидеть отголоски творчества пионера американского авангарда Стена Брекиджа. Одержимый поисками и воссозданием утраченного филиппинского кино начала века (в стране толком не сохранилось даже хроники тех лет), Мартин начинает с имитации немого кино, а затем превращает свой фильм в набор абстрактных изображений в духе Брекиджа.

Своим наставником Брекиджа (среди прочих) считает и тайный мастер американского авангарда Натаниэл Дорски. В этом году в Роттердаме проходит полная ретроспектива режиссера: демонстрируется 16 короткометражных работ, снятых им с середины 1960-х по сегодняшний день (в короткометражном конкурсе его новый фильм). Работы Дорски покупает Центр Помпиду и Музей современного искусства MoMA, но увидеть его в таком объеме европейский зритель сможет в первый раз.

Показы работ Дорски — это некое священнодействие. Свои немые картины режиссер снимает исключительно на 16-миллиметровую пленку, которая затем проецируется в полной тишине на скорости восемнадцать кадров в секунду, что создает непередаваемое ощущение плавности и замедленности.

Дорски лично представит каждую из своих картин, давая небольшие комментарии и пояснения. Диапазон его интересов широк: коллекции поэтических мгновений повседневной жизни, абстрактные эксперименты с визуальным шумом кинопленки. Просмотр лирических зарисовок и лишенных изображения экспериментов превращается в уникальный коллективный опыт, что-то вроде театрального или концертного представления. Дорски — художник, полотном для которого стала кинопленка, и потому он категорически отказывается от перевода работ в цифру. Единственная возможность увидеть его фильмы за пределами музеев и кинофестивалей — устроить показ самостоятельно, взяв в аренду копию.

Среди невероятного множества дополнительных мероприятий заявлен и публичный диалог Дорски с другим титаном киноавангарда — Джоном Джостом (на фестивале состоялась премьера его нового экспериментального фильма «Изображения потерянного города»).

Дорски лично продает зрителям свою книгу, где на примере Брессона и Росселлини рассуждает о связи религии и кинематографа. Обращается к католической иконографии и испанец Агустин Вильяронга, герой еще одной персональной ретроспективы. Снявший семь полнометражных фильмов, он прославился как трансгрессивный автор эстетских хорроров, с головой погружающийся в эстетику зла и насилия. В первый день фестиваля состоялся показ знаменитого «Моря» Вильяронги — это барочное жанровое кино, где подростковая сексуальность рифмуется с важными для испанцев мотивами: католичество и травматический опыт гражданской войны (режиссер вообще склонен обращаться к катастрофам прошлого века, примером могут служить его картины о нацистах).

Два мальчика и девочка становятся невольными свидетелями расстрела отца одного из их товарищей и на следующий день устраивают собственную расправу над сыном палача. На этом детство заканчивается, встретятся они уже много лет спустя, в санатории для больных чахоткой. Пока главный герой жил с одним из мафиозных лидеров, его друзья обратились в религию. Закрытый санаторий — отличная декорация для чрезмерного во всем и местами плохо снятого «Моря». Вильяронга уверенно рифмует кровь и любовь, добавляя к ним еще и богоискательские мотивы. К финалу экран наполняется откровенными гомосексуальными сценами и реками крови.

В этом и прелесть Роттердама — утонченный эстетизм и диковинный жанровый кэмп на грани фола уживаются в одном пространстве, представляя и взаимодополняя самые разные виды мирового арт-кино.