В разреженном воздухе

КСЕНИЯ ПРИЛЕПСКАЯ побывала в Великих Луках на съемках нового фильма автора «Шультеса» Бакура Бакурадзе

Имена:  Бакур Бакурадзе · Дмитрий Мамулия

В 2007 году Бакур Бакурадзе совместно с Дмитрием Мамулией снял фильм о гастарбайтерах «Москва» – он стал лауреатом конкурса «Кинотавра» «Короткий метр» и фестиваля «Кинотеатр.doc», а в 2008 году был отобран в конкурс французского фестиваля Cinema du Reel.

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

Полнометражный дебют Бакурадзе «Шультес» (2008) о молчаливом воре-бегуне, потерявшем память, был показан в каннском «Двухнедельнике режиссеров», получил главный приз «Кинотавра» и ряд других важных кинопризов в Европе. Сейчас Бакурадзе работает над своей второй полнометражной картиной с рабочим названием «Охотник». КСЕНИЯ ПРИЛЕПСКАЯ съездила под Великие Луки и провела три дня со съемочной группой.


Поселка Спастер нет на Google Maps. База отдыха «Лесная гавань» (в группе ее называют «Мясная гавань»: значительная часть съемок прошла на свиноферме и колбасном заводе) снаружи выглядит вполне прилично. Внутри, впрочем, стойкий запах сероводорода, вода из крана поначалу валит с ног; но к этому быстро привыкаешь – видимо, от отсутствия альтернативы.

Хмурые от недосыпа люди постепенно выходят из гостиницы и садятся в автобус. Среди них – художник-постановщик Кирилл Шувалов, замдиректора по площадке Евгений Шевский, ассистент по актерам Владимир Голов (все они работали на «Москве» и «Шультесе») и Гела Читава, сыгравший собственно Шультеса.

Есть еще Паша с дредами, координатор и (как выясняется впоследствии) вегетарианец – далеко не единственный в «Мясной гавани».

Девять утра, за окнами серо и проливной дождь, небо низкое, и тонированные стекла автобуса не добавляют оптимизма. Уже через пять минут очень хочется как-нибудь затейливо и по возможности ярко убить себя – а люди провели здесь полтора месяца.

Паша ищет степлер. «Соскучился по Москве?» – «Спрашиваешь! Вот приеду, сяду в “Люди как люди”, буду пить “коктейль номер два”, глядеть по сторонам и отдыхать. Мне уже дреды подплетать пора…»

Спустя примерно полчаса медленного движения по сумеречному миру мы приезжаем на площадку. На самом деле это просто обочина дороги: слева лес, справа поле и тоже лес. В поле, возле леса, и будут снимать первую сцену.

Здороваюсь с Бакуром, оператором-постановщиком Николаем Вавиловым и звукорежиссером картины Арсением Троицким, женой Бакура Илей и остальными, пока неизвестными мне людьми. Иля на площадке весь съемочный период, она лучший советчик и главный критик и, похоже, не только жена, но и ближайший друг Бакурадзе.

Гела Читава, которого все здесь зовут Бэка (с ударением на «э»), периодически изрекает с невозмутимым видом какие-то максимы – непонятно, то ли это он шутит, то ли всерьез. Функции Бэки на площадке так же неясны, но ничего здесь без него не обходится (позднее выяснится, что он сыграл в эпизоде – владельца мясного магазина).

Тем временем уже снимают, но сцена камерная: раздетые герой и героиня полулежат в «паджеро». Чтобы не смущать актеров (которые на самом деле и не актеры вовсе, а егерь из Белоруссии и администратор клуба из Питера – Бакурадзе любит непрофессионалов), всех незанятых отогнали за пределы видимости.

Бакур, в рацию: «Вот так, слышишь меня, Миша? Сейчас было очень красиво. Если так будет, это круто!» Через секунду: «Таня, коленки подними, пожалуйста!»

Подъезжает «уазик», люди в нем выглядят точно так же, как съемочная группа: непромокаемые камуфляжные костюмы – видимо, из того же магазина. Однако это охотники. За полтора месяца каждый местный житель не только узнал, что здесь снимается кино, но, наверное, даже выучил сценарий. Охотники привычно здороваются и улыбаются девушкам, а девушки в группе как на подбор. «Где сегодня будете снимать? Хорошо, тогда мы в эту сторону стрелять не будем», – веселые, уезжают. «Таня, а второе колено тоже подними!» – Бакур из рации.

Белорусский егерь Миша, начальник безопасности крупного заповедника, играет в картине охотника Ивана Дунаева, администратор клуба Таня – преступницу из колонии; сайт Vesti.ru проницательно окрестил фильм «историей любви крестьянина к заключенной». Помимо заключенной Тани у героя есть жена, дочь, сын, несколько коллег (блестяще сыгранных местными жителями), множество свиней (составляющих, так сказать, плоть картины) и ружье. Вряд ли герой как-то особенно несчастлив, но и полностью счастливым его тоже не назовешь. Официальный пресс-релиз кинокомпании СТВ называет Дунаева «человеком созидающим», «механизмом, который запустил вокруг себя все жизненные процессы». Бакур Бакурадзе говорит, что это фильм о близости и человечности. «Я как бы абсолютно не ориентируюсь в пространстве – город или провинция, а иду от людей», – говорит режиссер, в предыдущих фильмах которого Москва представала мегаполисом загадочным, но в то же время узнаваемым. «Меня интересуют люди и их проявления, а истории могут происходить где угодно. Город, деревня – не первоочередное».

Одиннадцать утра. Первая сцена снята. Дождь тем временем перестал, зато начался ветер. Во время перерыва режиссер подходит ко мне. «Видишь, как порнуху снимают?» – спрашивает он, как всегда, с крайне серьезным видом. Основной цвет вокруг по-прежнему серый, но зато здесь очень спокойно и разреженно; окружающий мир похож на фильмы Бакурадзе.

Через некоторое время привозят кинообед. «У нас редкий случай: почти треть группы вегетарианцы, – со сдержанной гордостью сообщает координатор Паша. – Поэтому у нас хорошее вегетарианское меню». На площадке у Бакурадзе все дружественно и по-домашнему, дистанция между группой и актерами минимальная, и все делается проще, короче и быстрее, чем обычно. Продюсерам, наверное, удовольствие с ним работать. «С Бакуром очень комфортно», – подтверждает исполнительный продюсер Юлия Мишкинене, которая делает с Бакурадзе уже третью картину. Сергей Сельянов, продюсер и «Шультеса», и «Охотника» уверен: «Бакур Бакурадзе – сильный серьезный режиссер, с сильным глубоким сценарием. Таких режиссеров сейчас не очень много. Первый его фильм, «Шультес», исключительно высоких кинематографических качеств. Мои мотивации к работе с ним абсолютно очевидны».

Бэка снова оказывается рядом. Он высокий, мужественный и немногословный (но все же заметно разговорчивее своего героя Шультеса). Наверное, это называется «видный парень»; находиться с ним рядом и болтать очень приятно. «Тебя узнают на улицах после “Шультеса”? Берут автографы? – спрашиваю. «Бывает. Иногда теряюсь, я себя не чувствую такой... знаменитостью. Хотя играл персонажа вроде бы не положительного, симпатия есть, получается. Иногда переживаю, что стоял там с голой жопой в душе – ну да, этот момент не продумал».

Камера переставляется, можно еще немного поболтать. «Слушайте, а мы на днях снимали сцену в лодке, на озере, – рассказывает звукорежиссер Арсений. – Художники построили плот, мы на него поставили камеру, отплыли, и восемь часов не могли поссать!»

Следующая сцена – главный герой одной рукой вскидывает ружье, вставляет заряд, прицеливается и стреляет. Вся группа сгрудилась и смотрит, как ему это удастся. Исполнитель главной роли Миша, охотник с солидным стажем, справляется виртуозно: приклад прижимает локтем руки, пока ею же достает патроны из патронташа.

Пять сорок вечера, совершенно темно. Группа переехала к щебневому карьеру, там ревут машины, горят прожектора; чудовищный шум и темнота создают ощущение ада в глубокой ночи. Справа полные грузовики выезжают с карьера, слева отсыпают какие-то крупные скальные куски – видимо, не пригодились. Фары слепят, стало теплее, чем днем, но снова пошел дождь.

Нужно снимать проезд джипа, для этого на него снаружи крепится камера, герой садится за руль, а оператор, режиссер и звукорежиссер прячутся в салоне так, чтобы не попасть в кадр. Камера при этом управляется оператором дистанционно с помощью пульта. Машина скрывается во влажной пелене.

Еще одна сцена внутри – диалог дочери главного героя с ухажером. Дочь играет Юля, студентка-юрист из Великих Лук, она пришла на кастинг, но ее не утвердили, а вместо этого взяли ассистентом режиссера по актерам. Потом, в процессе, Бакур поменял решение, и ей все-таки пришлось играть, совмещая на площадке творческие и технические обязанности. Юля, естественно, очень рада.

Группа возвращается с площадки в два часа ночи. На следующий день выезд поздно, в одиннадцать, это воспринимается как благодать. Все успели поспать и даже позавтракать в гостиничной столовой. До Локни, где снимают следующий эпизод, около двух часов езды.

Объект, желтоватая двухэтажная гостиница – прямо из 1980-х; в окнах стоят небольшие, вручную нарисованные вывески «Ремонт обуви», «Магазин Фиалка» – художникам не пришлось ничего делать. Главные герои входят в комнату: кровать-полуторка, покрытая жутким синтетическим одеялом, большое подсвеченное панно с водопадом над изголовьем.

В фойе второго этажа осветители заменяют лампы в люстре на голубоватые. Интерьер – ободранные фотообои с видом смешанного леса на берегу озера; вязанная крючком салфетка, кокетливо свисающая с деревянной полочки типа «уголок», выцветшие синтетические шторы.

У романтичного панно с водопадом в комнате, оказывается, кроме мерцающей бело-голубой подсветки воды есть еще пара кнопок – кроваво-алые облака («Мясной закат!» – комментирует звукорежиссер Арсений) и звук – адская смесь журчания, шорохов и ненатуральных птичьих криков. Панно, впрочем, вскоре выносят и ставят в коридор – в кадр оно не попадет.

Юля, обзвонив местных актеров по поводу завтрашней съемки, подходит за чаем. Вчерашняя затянувшаяся ночная смена стала кульминацией работы на картине: «Я по сценарию должна была плакать, Бакур меня так настроил – настроил, а потом передумал. И вот мы сняли, а я так и не заплакала, и ком остался. С ним легла спать. А сегодня проснулась в таком странном состоянии, уже два раза поплакать успела. И как-то хорошо от этого...»

Реквизиторы несут на площадку брезентовый рюкзак с провизией: в предстоящей сцене герой угощает героиню домашней снедью. «Если много дублей, то не устанете есть? – спрашиваю я про сало. «Зачем много дублей? – спокойно спрашивает актер Миша. «А вообще обычно мало?» – «Как когда. Самое большое, помню, шесть».

«Обнял ее, чувствуешь – она счастлива! И потом еще, как будто хочешь с ней слиться, – режиссирует Бакур и объясняет уже мне: – Вгонять человека в вымышленное пространство очень трудно. Поэтому нужно либо его адаптировать к реальности, либо (второй вариант) зацепиться за его реальность и вытащить оттуда что-то подходящее для вымышленной истории».

На третий день снимают в поезде, в распоряжении группы отдельный вагон с машинистом. По высокой лестнице с трудом поднимаются старушки и несколько мужчин из массовки – это им вчера названивала Юля.

Таня сидит и смотрит в окно. «Понимаешь, какая фигня, мы не должны видеть ее глаза в этом плане», – говорит Бакур оператору Коле. Камера ставится так, что понятно: массовка в кадр не попадает (смену им, конечно, оплатят). Поезд трогается. «Подними глаза вверх, веки не открывая. Сиди так!.. Вспомни о чем-нибудь, о чем стоит вспомнить», – командует режиссер.

Группа переезжает: снова лес и поле. На площадку привозят кабана, он огромен, его специально «дóбыли» (с ударением на «о») вчера в Белоруссии знакомые Миши и привезли в Спастер. Перед этим несколько дней вся группа волновалась, добудут ли: он ключевой элемент сцены. Убивать его не хотели, Бакур был против, но другого выхода в итоге не нашлось; оказалось, что усыпить, привезти и снять взрослого здорового кабана слишком сложно. Вдалеке в лесу слышны крики, загоняют других кабанов. «Месяц назад сезон открылся – парнокопытные, зайчики, лисы», – комментирует кто-то, кажется, из осветителей.

Кабана успешно снимут, а после съедят всей группой; Бакур будет доволен, что животное убили не зря. У него свое понимание причинно-следственных связей: Бакурадзе претит неоправданное убийство (фильм – не оправдание); с вегетарианцами он всю экспедицию ведет полемические беседы о мясоедении. Паша отправится в Москву подплетать дреды и пить фруктовый коктейль. Закончив съемки в конце ноября, Бакур почти без перерыва засядет монтировать (монтирует, по крайней мере поначалу, он обычно сам: в сто раз быстрее сделать самому, чем объяснить), и ближе к лету мы увидим очередное разреженное кино Бакурадзе. Скупое, но насыщенное. Умиротворяющее, несмотря на страсти и убитого кабана.