В нулевые было очень много по-хорошему странного кино, эскапизм героев которого выражался в экстравагантном поведении: они могли спонтанно кидаться в странные танцы под гаражную музыку 60-х или организовывать некое подобие военизированной секты».

Оцените материал

Просмотров: 264047

Топ-15: лучшие фильмы нулевых, которые вы не видели

Борис Нелепо, Мария Кувшинова, Владимир Захаров · 22/12/2009
Кинообозреватели OPENSPACE.RU выбрали пятнадцать фильмов десятилетия, которые вы (возможно, скорее всего) не видели, но должны посмотреть
Кадр из фильма «Ритуал»

Кадр из фильма «Ритуал»

Это субъективный список, в который попали картины, которые мы увидели в новом веке и не смогли забыть. Нам кажется, что они достойны более пристального внимания зрителей, и мы уверены, что многие из их создателей (кроме тех, кто уже умер) будут определять кинематограф следующего десятилетия.


«Ритуал» (Shiki-Jitsu). Режиссер Хидэаки Анно. Япония, 2000

Кадр из фильма «Ритуал»

Кадр из фильма «Ритуал»

«Завтра мой день рождения», — говорит странная девушка незнакомцу. На следующий день он приходит с цветами и подарком, но она их отвергает, говорит: «Завтра мой день рождения». Незнакомец решает снять про чудачку фильм и заодно влюбляется в нее.

Аяко Фудзитани (ее в «Токио!» Мишель Гондри недавно превратил в стул) — дочка дуболома Стивена Сигала, написала грустную повесть «Ритуал» по мотивам своего детства в Лос-Анджелесе. Экранизировать повесть взялся известнейший японский режиссер-аниматор Хидэаки Анно (после успеха сериала «Евангелион нового поколения» он пробовал себя в обычном кино). Анно подредактировал сценарий и заменил герою профессию на собственную: тот стал фрустрированным режиссером-аниматором, который думает снять фильм с живыми актерами. Главную мужскую роль сыграл другой японский режиссер, Сюндзи Иваи — тоже гений и поэт. Главную женскую — сама Аяко Фудзитани. Анно старался сделать фильм похожим на живописное полотно. Делал абстрактные картины из игрушечных дорог и машинок, красных зонтов или тел актеров. Здесь шлагбаумы на железной дороге вальсируют, а обычный дым из трубы завода так вписан в кадр, что хоть сейчас на выставку. В токийском музее фотографии фильм и показывали, а больше почти нигде. — В.З.


«Ночь за ночью» (Toutes les nuits). Режиссер Эжен Грин. Франция, 2001

Кадр из фильма «Ночь за ночью»

Кадр из фильма «Ночь за ночью»

Эжен Грин — радикальный последователь Брессона, создавший собственную узнаваемую эстетику уже в своем первом и лучшем фильме, «Ночь за ночью» (на момент дебюта ему было пятьдесят четыре года). Это экранизация «Первого “Воспитания чувств”» Флобера, действие которого перенесено в 1960—1970-е (разумеется, в кадр попадают и майские восстания шестьдесят восьмого); история двух выросших вместе друзей, дороги которых резко расходятся. Грину, как никому, удается возвратить ощущение большого киноромана, при том что это сугубо камерный кинематограф. Герои Грина отстраненно произносят, глядя прямо в камеру, пылкие монологи, перемежаемые барочной музыкой. В его фильмах друг друга любят в течение многих лет по переписке, принимают решения, увидев вспышку света на фасаде собора, и отдаются незнакомцу с ранами от распятия на руках. Ему минимальными средствами и при самых ничтожных бюджетах поддаются любые сюжеты и темы. Например, следующий его фильм, «Живущий мир», — сказка о рыцаре, бросающем вызов огру, который держит взаперти прекрасную даму и питается окрестными детьми. Не всем придется по вкусу высокопарность и утонченная, преувеличенная французскость Грина, который вообще-то Юджин и происходит из Нью-Йорка, от чего всячески открещивается и даже отказывается давать интервью по-английски. Свою жизнь во Франции он начал с открытия в Париже собственного театра в конце 70-х. Как поход в любимый театр и следует воспринимать его кино: театральный теоретик и специалист по барочной культуре, Грин разыгрывает со своей труппой в узнаваемых декорациях самые разные сюжеты, и вкус его никогда не подводит. — Б.Н.


«Возвращение Калиостро» (In ritorno di Cagliostro). Режиссер Даниеле Чипри и Франко Мареско. Италия, 2003

Кадр из фильма «Возвращение Калиостро»

Кадр из фильма «Возвращение Калиостро»

Чипри и Мареско — могильщики, весело кидающие кости на могиле давно покойного итальянского кино. Они живут в Палермо, когда-то снимали на деньги телеканала «РАИ-3» похабные черно-белые ролики про местных идиотов в ожидании Апокалипсиса, а также документальные фильмы вроде «Пидорас» (воспоминания очевидцев о визите Пазолини на Сицилию) или «Энцо, завтра в Палермо!» (про крестного отца, помешанного на кинематографе). Их самая радикальная картина — постпазолиниевский гротеск «Тото, который жил дважды» — спровоцировал несколько цензурных скандалов в разных странах мира. «Возвращение Калиостро» по сравнению с ним — почти народная комедия, черно-белое «кино о кино», в котором два сумасшедших сицилийца из 40-х затевают постановку крупнобюджетного фильма про графа Калиостро и приглашают на главную роль избалованного голливудского актера (Роберт Инглунд). Здесь Чипри и Мареско, любимцы венецианской «Мостры», издеваются над всем, без чего невозможно современное фестивальное движение, от национального колорита до неприкосновенной классики (в «Калиостро» пародируются, в частности, и некоторые феллиниевские приемы). В снятом ими через год документальном фильме «Как мы изгадили итальянское кино: правдивая история Франко и Чиччо» главными героями cinema italiano провозглашаются два комика, которых в 60-е люто ненавидели интеллектуалы. — М.К. {-page-}

«Нортфорк» (Northfork). Режиссер Майкл Полиш. США, 2003

Кадр из фильма «Нортфорк»

Кадр из фильма «Нортфорк»

Два джентльмена в костюмах (Джеймс Вудс и Марк Полиш) ездят по небольшому городу Нортфорку и убеждают немногих оставшихся жителей съехать. Штату нужна электростанция, и город скоро затопят. Чиновники-джентльмены тщетно пытаются выполнить план по выселению; им попадаются в основном чокнутые, например безумец, перестроивший свой дом в Ноев ковчег. Там же, в Нортфорке, в сиротском приюте умирает мальчик. В бреду он гуляет по пустынному городу и знакомится с ангелами: молчаливым Треской (Бен Фостер), андрогинным Цветком Геркулесом (Ханна Дэрил) и безруким и слепым Счастливчиком (Энтони Эдвардс).

В 1999 году после дебюта «Твин Фоллс, Айдахо» братья-близнецы Полиш (Майкл — режиссер, Марк — актер, сценарии пишут вместе) были одним из главных открытий в американском независимом кино, лучшими режиссерами будущего и т.д. Их сравнивали сразу с Коэнами, Линчем и Гиллиамом. Подвела молодых авторов собственная странность. Они очень внимательны к визуальному стилю и символам, но полностью игнорируют потребность американского зрителя в четкой и понятной истории, а так не выжить даже в независимом кино. После «Нортфорка» Полиши пытаются замаскироваться под режиссеров мейнстрима — к счастью, пока безуспешно. — В.З.


«Креспия. Фильм, а не деревня» (Crespià, the film not the village). Режиссер Альберт Серра. Испания, 2003

Кадр из фильма «Креспия. Фильм, а не деревня»

Кадр из фильма «Креспия. Фильм, а не деревня»

Нынешний фаворит каннского «Двухнедельника режиссеров», Альберт Серра дебютировал картиной «Креспия», прошедшей мимо всех фестивальных радаров и буквально никем не замеченной. Редчайший пример современного авторского фильма, начисто лишенного даже намеков на меланхолию и грусть. Герои «Креспии» — настоящие жители одноименной каталонской деревушки, банда отвязных чудаков, пускающихся в пляс на работе (будь то уборка урожая или бритье клиента в парикмахерской), убивающих время за настольными играми или устраивающих рок-концерты с исполнением песен своих любимых групп — The Jam и Buzzcocks. Ретроспективно очень сложно поверить, что Серра, имя которого критики связывают с т.н. «новым религиозным кино», начал свою карьеру со столь бойкого и динамичного фильма о сотворении утопии в одной отдельно взятой деревне. В своих следующих работах он доведет медитативное и лишенное сюжета кино до предела (будь то адаптация Дон Кихота «Честь кавалерии», в которой Кихот и Санчо Панса бродят полтора часа по лесу, перекидываясь редкими репликами, или история о трех волхвах «Птичья песня»). — Б.Н.


«Лицо, которое ты заслуживаешь» (A Cara que Mereces). Режиссер Мигель Гомеш. Португалия, 2004

Кадр из фильма «Лицо, которое ты заслуживаешь»

Кадр из фильма «Лицо, которое ты заслуживаешь»

Название отсылает к португальской пословице: «До тридцати тебе принадлежит то лицо, которым наделил тебя Господь. После ты получаешь то лицо, которое заслуживаешь». Главному герою, Франциско, учителю музыки в школе, полной буйных малолеток, которых он не переносит, действительно исполняется тридцать лет. В этот день у него все валится из рук, и в итоге он один оказывается у себя в загородном доме, где неожиданно начинается совсем новый фильм. В нулевые было очень много по-хорошему странного кино, эскапизм героев которого выражался в экстравагантном поведении; они могли спонтанно кидаться в странные танцы под гаражную музыку 60-х, как в «Модах» Сержа Бозона, или организовывать некое подобие военизированной секты, как в «На войне» Бертрана Бонелло. Но самым странным и обескураживающим фильмом десятилетия, несомненно, является картина бывшего кинокритика Гомеша, который в этом фильме больше всего похож на Мишеля Гондри, пересмотревшего ранних фильмов Жака Риветта и освоившего повествовательные структуры Апичатпонга Вирасетакуна. Его фильм начинается как комедийный мюзикл, но затем резко мутирует в сюрреалистическое переложение сказки о семи гномах, которые играют в прятки, лазают по деревьям, разыскивают клады и придерживаются строгого свода правил, за нарушение которого наказывают провинившихся. Как признался критик канадского журнала Cinema Scope Марк Перансон, ему понадобилось две недели, чтобы попытаться сформулировать хоть что-нибудь внятное об этом фильме, — и его можно понять. Следующая работа Гомеша, «Наш любимый месяц август», радикально отличается от его дебюта. Это 150-минутная полудокументальная картина о группах, играющих соул в португальских деревнях, — брат-близнец «Креспии». Совершенно невозможно предсказать, по какому пути пойдет этот режиссер дальше, но точно, что это одно из тех имен, за которым в первую очередь нужно будет пристально следить в следующем десятилетии. — Б.Н.


«Смерть рабочего» (Workingman's Death). Режиссер Михаэль Главоггер. Австрия —Германия, 2005

Кадр из фильма «Смерть рабочего»

Кадр из фильма «Смерть рабочего»

Даже без «Золотой пальмы», наконец-то полученной Михаэлем Ханеке, австрийское кино к концу десятилетия как-то незаметно оказалось на вершине европейской киноиерархии. Новый реализм — главный (подготовленный «Догмой» и спровоцированный 11 сентября) тренд в кинематографе десятилетия. И самые заметные режиссеры этой находящейся на границе двух миров, спящей тяжелым сном страны лучше и тоньше многих других вплетают документальное в художественное (или, чаще, наоборот — правду разбавляют вымыслом). Михаэль Главоггер был оператором на «Животной любви» Ульриха Зайдля, а в конце прошлого века прославился документальным фильмом «Мегаполисы» (о жизни Бомбея, Мехико, Нью-Йорка и Москвы). Известен он также игровой картиной «Слизни» — странноватой комедии про съемки любительского хардкор-порно. Его «Смерть рабочего» один раз показали на ММКФ, в программе «Национальные хиты» (вообще-то, предназначенной для фильмов, прогремевших в родном прокате). Это документальная поэма в пяти эпизодах; каждый снят где-то далеко на задворках цивилизации. В Донецке шахтеры самовольно вырабатывают закрытую шахту; в Нигерии мясники забивают скот; в Китае варят сталь; в Пакистане — разбирают на металлолом старые корабли; в Индонезии — добывают и продают вулканическую серу. Главоггер говорил, что хотел показать, как из главного героя советского пропагандистского кино рабочий превратился в маргинала, героя вчерашнего дня. Тяжелый физический труд у него показан как таинственный ритуал, утративший прежний социальный и экономический смысл, — и в этой своей маргинальности и таинственности бесконечно привлекательный. — М.К.


«Аура» (El Aura). Режиссер Фабиан Белински. Аргентина — Франция — Испания, 2005

Кадр из фильма «Аура»

Кадр из фильма «Аура»

Таксидермиста-эпилептика (Риккардо Дарин) бросает жена, и он, пытаясь отвлечься, едет вместе с коллегой на охоту. Там вместо оленя герой случайно подстреливает местного криминального воротилу. Чтобы скрыть убийство и заодно попробовать себя в новом деле, таксидермист внедряется в банду убитого и по его записям организует ограбление инкассаторов. Фабиана Белински критики взяли на карандаш после его лихого полнометражного дебюта «Девять королев» — аргентинской перепевки сразу всех историй Дэвида Мамета о мошенниках и ворах. У фильма были международный прокат, фестивальные премии и плохой голливудский ремейк. «Аура» вышла через пять лет, но выглядит как фильм совсем другого режиссера. Это выложенное кристаллами льда слово «вечность» — мрачный, выверенный в каждом кадре и в каждой детали консервативный нуар, который сложно представить рядом, например, с дерзким «13» Баблуани (ему, кстати, Белински проиграл в «Санденсе-2006») или с «Кирпичом» Райана Джонсона, зато между классикой 1940-х и «Профессией: репортер» Антониони он на своем месте. После таких фильмов режиссера обычно приглашают со следующей работой на большой европейский фестиваль и вписывают в историю. У Белински следующего фильма не было — он умер от сердечного приступа в том же 2006 году. — В.З.


«Йоханна» (Johanna). Режиссер Корнель Мундруцо. Венгрия, 2005

Кадр из фильма «Йоханна»

Кадр из фильма «Йоханна»

Румыния была не единственным кинематографическим открытием нулевых, Восточная Европа вообще оказалась на удивление перспективной территорией. Но пугающее, склонное к гротеску, блуждающее в собственном подсознании молодое кино соседней Венгрии плохо укладывалось в прокрустово ложе нового реализма. «Контроль» Нимрода Антала (который родился в Лос-Анджелесе, но свой первый фильм снял на исторической родине) и «Таксидермия» Дьердя Пальфи не прошли незамеченными, но больше всего, наверное, повезло Корнелю Мундруцо — его довольно тоскливая «Дельта» попала в прошлом году в каннский конкурс и получила приз ФИПРЕССИ. Но за три года до того он снял «Йоханну» — постсоциалистический макабр про больницу, в котором Орси Тот (впоследствии работавшая с Ширин Нешад и Джессикой Хаузнер) играет новую Жанну д’Арк — медсестру, исцеляющую больных при помощи собственной плоти. Самое поразительное в этом физиологичном и одновременно холодном фильме о непонятой святой, похороненной в желтом пластиковом мешке, — то, что это мюзикл. — М.К. {-page-}

«Забытый лес» (Umoregi). Режиссер Кохей Огури. Япония, 2005

Кадр из фильма «Забытый лес»

Кадр из фильма «Забытый лес»

Три девицы из горной деревни играют в игру — первая придумывает историю об их поселке, а следующая продолжает. Начинается рассказ с простого продавца в маленьком зоомагазине, но потом появляются верблюды, грустные киты и целый лес гигантских деревьев, закопанный под деревней тысячи лет назад. Кохей Огури — режиссер-отшельник. Он специально не вписывается в японскую киноиндустрию; не желает снимать жанровое кино, поп-артхаус про насилие или следовать любым другим течениям. Поэтому за двадцать восемь лет он сделал всего пять фильмов, а за все двухтысячные выпустил только один — «Забытый лес». Огури продолжает традиции Ясудзиро Одзу, но не нарративные, а визуальные. Одзу, как известно, игнорировал голливудские законы монтажа, а между семейными сценками неожиданно вставлял долгий план полосатых заводских труб, крыш или металлических конструкций. Из таких же долгих кадров в основном состоит и последний фильм Огури. У каждого человеческого персонажа есть характер и история, но они все детали живописного деревенского фона. Автор специально не выделяет их, не объясняет зрителю, что в фильме вымысел девочек, что реальность, а что просто сон. Режиссер совсем не против того, чтобы каждый увидел историю по-своему. — В.З.


«Короткий фильм о Филиппинах» (A Short Film About the Indio Nacional (or the Prolonged Sorrow of the Filipinos)). Режиссер Рая Мартин. Филиппины, 2005

Кадр из фильма «Короткий фильм о Филиппинах»

Кадр из фильма «Короткий фильм о Филиппинах»

Еще недавно трудно было поверить, что Филиппины — не самая заметная территория на кинематографической карте мира — станет колыбелью своеобразной новой волны молодых режиссеров, полных энергии и неожиданных идей. Один из самых востребованных на фестивалях филиппинцев — молодой режиссер Рая Мартин, снявший свой игровой дебют, «Короткий фильм о Филиппинах», в двадцать один год. Несмотря на юный возраст режиссера, это очень амбициозный проект. Дело в том, что в этой стране, пережившей несколько оккупаций, практически не осталось архивных кадров и съемок до 30-х годов. И Мартин в своих фильмах пытается восполнить эту историческую брешь. Имитируя Гриффита и Шестрема, он снимает немые черно-белые виньетки о революции 1896 года. В рамках этого проекта Мартин задумал целую трилогию. В этом году в Канне он представил вторую часть — Independencia (в честь которой критики журнала Cahiers du cinema назвали свой новый сайт). У Мартина вообще особые отношения с разными визуальными носителями и способами архивации истории и современности. Другая громкая его работа, пятичасовой Now Showing, — история жизни молодой девушки, показанная при помощи домашнего видео, снятого на VHS и цифру. — Б.Н.


«Невидимые волны» (Invisible waves). Режиссер Пен-Ек Ратанаруанг. Нидерланды — Таиланд — Гонконг — Южная Корея, 2006

Кадр из фильма «Невидимые волны»

Кадр из фильма «Невидимые волны»

Флегматичный японский повар Кедзи (Таданобу Асано) отравил любовницу по приказу ее мужа — тайского мафиози-ресторатора. Убийцу отправляют в круиз из Гонконга на Пхукет, чтобы спрятать его от полиции и заодно «потерять» по дороге — следом за ним отправился киллер-якудза по кличке Ящерица. В дороге Кедзи случайно знакомится с молодой кореянкой (Кан Хе Чон из «Олдбоя») — новой подругой того самого мафиози. Пен-Ек Ратанаруанг сделал этот фильм следом за «Последней жизнью во Вселенной» — романтической комедией о библиотекаре, мертвой проститутке и якудза, с тем же Асано в главной роли и Кристофером Дойлом за камерой. «Невидимые волны» скорее триллер (хотя сцены на корабле больше напоминают «Каникулы господина Юло» Жака Тати), но в нем стиль предыдущей работы доведен до космического совершенства — и, кроме того, почти теми же изобразительными средствами режиссеру удалось рассказать намного более глубокую историю. В 90-е похожее проделал Вонг Кар Вай с «Чунгкингским экспрессом» и «Падшими ангелами». Пен-Еку Ратанаруангу в нулевые повезло меньше. После премьеры на Берлинском кинофестивале его авторские мотивы назвали самоповторами, а за английскую речь персонажей пытались немного распнуть: европейцам оказалось сложно понять, что, во-первых, именно на таком плохом английском разговаривают между собой Global Asians, а во-вторых, это метафора. Берлинале с начала десятилетия двигался в сторону «важного» и «серьезного» кино, и «Невидимые волны» со своим визуальным совершенством и универсальной историей об одиночестве пришлись не ко двору. — В.З.


«Молодость на марше» (Juventude em marcha). Режиссер Педро Кошта. Франция — Португалия — Швейцария, 2006

Кадр из фильма «Молодость на марше»

Кадр из фильма «Молодость на марше»

Когда в 2006 году в конкурсе Каннского фестиваля соревновались Каурисмяки, Лоач и Альмодовар, критики журнала Cinema Scope ходили по Круазетт в футболках с надписью Vote for Pedro пародией на известный слоган из «Наполеона Динамита» с небольшим дополнением в скобках: «Педро Кошту, разумеется». Предмет локального, но истового культа, Кошта считается последователем и соратником бессчетного количества режиссеров (от Ясудзиро Одзу до Штрауба и Юйе, про которых он снял документальный фильм «Где скрывается ваша улыбка?»). Но, несмотря на все влияния и кинематографическую эрудицию, его фильмы выглядят так, как будто они сняты на краю земли и никаких других фильмов не было до и не будет после. В этом смысле место рождения (у самой кромки Старого Света) и фамилия (costa переводится как «берег») оказались его режиссерской судьбой. Постоянные герои Кошты — обитатели лиссабонских трущоб, выходцы с Кабо-Верде, микроскопические осколки бывшей колониальной империи. Показанная в каннском конкурсе «Молодость на марше» — финальная часть «Трилогии Ванды», начатой «Костями» (1997) и продолженной «Комнатой Ванды» (2000). Но главный герой этой наполненной долгими паузами монументальной фрески о маленьких людях — не наркоманка Ванда (Ванда Дуарте играет саму себя под своим именем), а пожилой кабовердинец Вентура, который встречает ее (и многих других) в своих скитаниях по новому кварталу, в котором окончательно потерялись бывшие обитатели снесенных трущоб. — М.К.


«Синдромы и столетие» (Sang sattawat). Режиссер Апичатпонг Вирасетакун. Таиланд — Франция — Австрия, 2006

Кадр из фильма «Синдромы и столетие»

Кадр из фильма «Синдромы и столетие»

Апитчапонг Вирасетакун — выходец еще из одной экзотической страны, снявший все четыре своих полнометражных фильма в нулевые. Современное фестивальное кино уже очень сложно представить без этого имени, что подтверждает конец нынешнего года: австрийский музей кино издал обширную книгу, посвященную Джо (кличка режиссера куда проще его труднопроизносимого имени), его персональная выставка перемещается по крупным музеям Мюнхена, Лондона и Парижа, а его «Синдромы и столетие» критики и кураторы фестиваля в Торонто назвали лучшим фильмом десятилетия (не забыв включить в список и две другие его картины). «Синдромы» построены по излюбленной режиссером двухчастной структуре. Фильм начинается с собеседования молодого человека в небольшой сельской клинике, а затем словно блуждает по рассказам разных героев, появляющихся в кадре. Затем он заканчивается и начинается заново — снова собеседование, тот же молодой человек, но действие происходит уже в другой больнице — стерильной и современной. «Синдромы» принято интерпретировать как картину о памяти, поскольку сам режиссер посвящает фильм своим родителям-врачам и их знакомству. Повествование Вирасетакуна лучше всего характеризуется словом «узор», который он плетет, не оглядываясь на общепринятые представления о построении нарратива. Иногда его называют азиатским Линчем, но он, конечно, куда мягче и спокойнее. И, конечно, одно удовольствие находить мелкие переклички и мостики между двумя, казалось бы, сюжетно не связанными частями. — Б.Н.


«Осенний бал» (Sügisball). Режиссер Вейко Ыунпуу. Эстония, 2007

Кадр из фильма «Осенний бал»

Кадр из фильма «Осенний бал»

«Осенний бал» — не самый обиженный вниманием фильм: он получил приз в венецианских «Горизонтах», награду фестиваля «Киношок» и однажды даже был показан на ММКФ. И это действительно один из лучших фильмов, снятых на постсоветском пространстве за последние двадцать лет. Несколько знакомых и незнакомых друг с другом персонажей живут в Ласнамяэ, огромном спальном районе на окраине Таллина — люди сюда попадают не по доброй воле, но по стечению неблагоприятных обстоятельств. Разведенный писатель-суицидал; модный архитектор, по странной прихоти не покидающий район; его несчастная жена, падающая в объятия портье из окраинного ресторана; мать-одиночка, работающая на швейной фабрике; пожилой парикмахер, влюбленный в ее маленькую дочь... Эстонский режиссер работает с той же узнаваемой фактурой, что и его румынские, венгерские и (немногие) русские коллеги: тот же распад, та же разлитая в воздухе покинутость, то же ощущение прошлого, довлеющего над настоящим, тот же мрачный, на грани абсурдного, юмор. Та же постоянная темнота. Но в отличие от своих ровесников, минималистов и реалистов, Ыунпуу кинематографичнее и, если угодно, барочнее; когда нужно, он не стесняется включать эмоции и музыку на полную громкость. В январе на фестивале «Санденс» будет показано «Искушение святого Антония» — второй полнометражный фильм Ыунпуу с Равшаной Курковой, Дени Лаваном и совершенно невероятным трейлером. — М.К.

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:21

  • zelo· 2009-12-22 19:10:42
    один я все-таки видел. но только из заметки узнал, о чем все-таки он был. спасибо.
  • pataphysic· 2009-12-23 13:20:39
    спасибо за обзор, попробую найти и посмотреть...
  • sinefil2· 2009-12-23 13:23:58
    палфи а не пальфи
Читать все комментарии ›
Все новости ›