Оцените материал

Просмотров: 88936

Ханс Хааке и его политические исследования

Ксения Гурштейн · 08/06/2009
Пример того, как можно быть и художником, и гражданином в равной мере

Имена:  Ханс Хааке

©  Sipa / Fotobank

Ханс Хааке

Ханс Хааке

Чем он знаменит

В 1971 году Музей Гуггенхайма в Нью-Йорке, ссылаясь на то, что политике в нем не место, внезапно отменил персональную выставку Ханса Хааке. Разразившийся скандал, естественно, помог лишь разафишировать творчество немецкого иммигранта. В его защиту выступили два десятка художников, сегодня считающихся звездами западного послевоенного искусства (в том числе Гордон Матта-Кларк и Марсель Бротарс).

С тех пор Хааке стал политическим художником par excellence и остается для сильных мира сего вообще (и от мира искусства в частности) человеком исключительно неудобным. Его, как правило, временные, предельно антигламурные (хотя по-своему зрелищные) социальные эксперименты на злободневные темы рассматривают общество как сложную систему, в первую очередь экономическую, в которой человек человеку волк, а музей — кусты-прикрытие для отмывания присвоенного (а то и награбленного) культурного капитала. На протяжении сорока лет Хааке остается предан строгим, бескомпромиссным идеалам ранней институциональной критики, зачастую сопряженной со спартанской документальной эстетикой англо-американского концептуализма. Концептуализм и институциональная критика сначала сильно потрясли музейный мир, заставив его всерьез переоценить свою деятельность, но потом перестали быть серьезными проявлениями критической мысли, когда сами музеи стали обращать внимание зрителя на свою культурную функцию. Однако Хааке по-прежнему продолжает свои системные исследования, не меняясь в угоду ни институциям, ни вкусам времени, ни зрителю.

Ханс Хааке. Трава растет (Grass Grows). 1969

Ханс Хааке. Трава растет (Grass Grows). 1969

Что он делал

Свою художественную карьеру Хааке, который родился в 1936 году в Кельне, начинал в конце 1950-х в Германии как живописец-абстракционист. Но долго он на этом пути не задержался. Переболев недолгим интересом к дюссельдорфской группе Zero, Хааке переехал в Нью-Йорк. Там он стал создавать скульптуры из воды, пара, света, ветра и льда. Работы того периода — замкнутые системы, превратившиеся в живые организмы. Они созданы из наипростейших элементов, но в то же время постоянно меняются по сложным, неочевидным законам.

Со временем интерес Хааке перекинулся на сложные законы человеческих взаимоотношений. С начала 70-х его особенно сильно стала интересовать связь власти, влияния, денег, рынка — короче говоря, реального капитала — с капиталом культурным, хранителями которого призваны служить музеи и некоммерческие выставочные площадки. Самой знаменитой тактикой Хааке стали расследования и документальные свидетельства, выявлявшие непосредственную связь между крупными музеями и нечистоплотными магнатами, которые покупают не только произведения искусства, но заодно и влияние на культурную политику, и ореол просвещенного гуманизма, тратя на это отнюдь не гуманно добытые деньги. Многократные столкновения с цензурой на этой почве не только не отвратили Хааке от подобных расследований, но, напротив, убеждали его в их необходимости.

Ханс Хааке. Непрерывность (Continuity). 1987

Ханс Хааке. Непрерывность (Continuity). 1987

О чем всё это

Мало кто, наверное, приходит в неудержимый эстетический экстаз от работ Хааке. Именно благодаря таким художникам, как он, в английском языке появилась путаница между понятиями contemporary art и critical art, а в русском — столь проблематичный и широко обсуждаемый термин, как «актуальное искусство». Искусство, которое открыто подчиняет форму выражения политической приверженности автора, не новость. Не копаясь глубоко в анналах визуальной культуры, в канонической истории искусства мы находим очевидный пример дадаистов, в частности соплеменников Хааке, дадаистов берлинских. (Любопытно, что современное отрицательное значение слова «пропаганда» было сформировано после Первой мировой войны, в те же годы, на которые пришлась бурная деятельность Дада.)

Однако в разделенной послевоенной Германии, где начинал Хааке и где идеологическая борьба за моральное первенство шла в числе прочего и на фоне абстрактной живописи в залах кассельской «Документы», связь политики и искусства отнюдь не проговаривалась в музейных каталогах, да и наследие Дада и Дюшана оставалось в полном забытьи. Раскрыто оно было лишь в 1960-е годы, когда его переосознанием занялись пытливые люди вроде Хааке. Нравится нам это или нет, вопрос о том, какое отношение искусство имеет и должно иметь к политике — и к какой политике, — стал самой неразрешимой головоломкой мирового художественного сообщества второй половины ХХ века. Сегодня он неизбежен; отказ отвечать на него — тоже политический жест, легко считываемый и неуклюжий.

Ханс Хааке. Синий парус (Blue Sail). 1964-65

Ханс Хааке. Синий парус (Blue Sail). 1964-65

Заимствуя метафоры и методологию из естественных наук и социологии, где все взаимосвязано, Хааке, как никто другой, смог выразить предельно четкую позицию: грязная политика и этические компромиссы есть везде; культуртрегеры как члены общества и его институтов не освобождены от необходимости быть честными с самими собой. Работы Хааке можно игнорировать, с ними можно кардинально не соглашаться, но их последовательное, настойчивое требование, чтобы все остальные и каждый сам для себя определились по этому вопросу, нельзя не уважать.
Страницы:

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:1

  • oleo· 2009-06-09 03:15:35
    ребята, а кто автор материала?
Все новости ›