Е. Д. То есть главная задача — уйти от статичности законченного художественного объекта? Это твой критерий качества?

А. М. Нет, просто эту структуру я прочитал так. Почему мне это понравилось, почему композиция работала для меня, понимаешь? И так же мне понравилась выставка Скерсиса на Скарятинском, хотя там есть проблемы для меня. Две. Это уже хорошо, что есть проблемы. На обычных выставках нет никаких проблем, как мы в «Гараже» это видели. Кроме, кстати, одной работы, двух китайцев, «Инвалидный дом», ты видела? Это гениальная вещь, провокативная. И мало кто это понимает. Ты обратила внимание, что это два китайца сделали, а там, среди стариков на колясках, нет ни одного китайца, там только европейцы. Там ездит сенильный «палестинский канон», который, они считают, полностью в склерозе находится. То есть европейская культура вообще уже ничего не может. И во главе этих людей — архиепископ в черной сутане и с крестом. Христианская культура там подвергнута полному уничтожению, приведена в состояние дома престарелых. Это очень мощная провокативная вещь, пожалуй, единственная на всей выставке в «Гараже». Но что касается Скерсиса, у меня возникло две проблемы: первая — с ящиками, которые в центре лежали, потому что я эту работу видел раньше и на фотографии, это же старая работа 1979 года. Там были советские серые ящики, с занозами и гораздо большего размера. Здесь он сделал такие аккуратненькие, взял что было, не восстановил старую работу. И так же работа со стульями. Тоже были нормальные такие стулья пятидесятых годов на фотографии. А здесь они просто с металлическими ножками, первые попавшиеся. У меня возникла проблема с восприятием этих двух работ. Они совершенно по-другому сделаны. Их семантическое и эстетическое наполнение не соответствует той пластике, в которой они сейчас.

Е. Д. Ты считаешь, что он не точно попал с этими стульями? У Кабакова тоже такая проблема была, когда он не смог найти советские объекты для своих западных инсталляций.

А. М. Да-да-да. Я считаю, что Скерсис должен был найти такие же вещи, а если не найти, то выставить просто фотографии этих объектов, но не делать из того, что ему под руку попало.

Е. Д. А как ты считаешь, почему он это сделал?

А. М. Просто. Из-за простоты.

Е. Д.: А зачем он вообще эти работы делал?

А. М. Ему хотелось выставить эти две работы.

Е. Д. Думаешь, поэтому? Может, здесь какой-то коммерческий момент играет роль? Это же все-таки выставка в фонде Stella Art, который его таким образом как бы к себе в лоно принимает? Это экспозиция будущего музея, а он требует, чтобы был новый объект, а не какая-то дохлая черно-белая документация?

А. М. Я этого не увидел. Это он, и его ответственность. Но это тоже хорошо, потому что это создает проблему. Проблему восстановления работ в новом материале. Некоторые считают, что это хорошо как раз, а вот мне показалось, что это недостаточно.

Е. Д. Вернемся на Мытную…

А. М. Там создана замечательная инсталляция. Более того, у меня даже возникла такая мысль крамольная, что они вместе, как группа «Купидон», то есть Филиппов, Скерсис и Альберт, сильнее, чем они по отдельности. Они создают такое интересное пространство, что оно более проблемно, чем их отдельные работы. Для меня важна проблемность. Дело в том, что инсталляция на Мытной цельная. Она создает знак, создает пространство, углубление, которое скрывается где-то вдали, в темноте. Из-за этого там такое освещение, темные дали по краям расползаются, и это очень хорошо.

Е. Д. Эти зайцы снаружи в витрине, как ты думаешь, зачем они?

А. М. Как — зачем? Чистая пластика. Скерсис вообще такой человек, да и Филиппов тоже. Альберт более такой…

Е. Д. Дискурсивный.

А. М. Да-да-да, рассуждающий. Они настоящие художники, они же до конца не понимают, что делают, и это непонимание передается зрителю.

Е. Д. Но у Альберта по стенам тексты. Ты их воспринимаешь чисто графически или ты их все-таки читал?

А. М. Нет, и смыслово, и графически. Как раз это столкновение смыслов и пластики и дает результат, художественный и эстетический.

Е. Д. А какие смыслы дают эти его фрагменты? Что они здесь добавляют?

А. М. Я не помню конкретно, что там.

Е. Д. Тебе просто приятно было их читать?

А. М. Да-да. Они такие искренние, не придуманные, это очень редко встречается.

Е. Д. У меня возникают проблемы с витриной на улице: зайчики, гробы, плохо нарисованные фигуры. Я просто этого не понимаю, и ничего продуктивного из этого непонимания у меня не выходит.

А. М. У меня проблемы с тремя гробами, потому что они их не продумали, слишком много древесины как фактуры, цвет давит. Мне видео на улице очень понравилось (где авторы играют на книгах, как на гармошках. — OS). Здесь они живые, а с другой стороны — три гроба, то есть мертвые, жизнь и смерть, но слишком это грубо сделано. Пластически они должны были эти гробы покрасить в какой-то цвет, но они выпирают как деревянные и слишком новые. Но это чисто пластические, художественные дела. Вообще, эту выставку нужно соотносить с той, которую они делали в прошлом году на «Фабрике». Там же зайцы плавали в гробу, по бассейну. А здесь они выскочили из гроба, и их ведут куда-то музыканты, понимаешь?

Ссылки

• Дмитрий Тимофеев. Юрий Альберт вручит премию, которую нельзя получить, 17.09.2009
• Вадим Захаров о своей коллекции русского искусства, 14.08.2009
• Дмитрий Тимофеев. Иван Чуйков и его раздвоения, 03.09.2009
• Илья Лагутенко, Эдуард Лимонов, Андрей Монастырский, Игорь Мухин, Илья Ценципер, Владимир Сорокин и Чулпан Хаматова, 24.12.2008
• Когда архивы опустели (Андрей Ковалев о Вадиме Захарове и Иване Чуйкове), 04.12.2008
• Илья Кабаков: «Сейчас экстраверты командуют парадом, но так будет не всегда», 15.09.2008
• Д. А. Пригов и его «безумная искренность», 24.05.2008
• Музеефикация московского концептуализма во Франкфурте, 01.07.2008