Денис МУСТАФИН, художник и активист, инициатор многочисленных политических перформансов и акций.
К вопросам

1. Когда выходишь на митинг как художник, чувствуешь себя провокатором, поскольку используешь ситуацию в своих интересах, огрести в таком случае можно как от полиции, так и от митингующих. Дмитрий Пименов продемонстрировал это на митинге 10 декабря на Болотной.

А в момент, когда начинается прямое противостояние с полицией, совершенно сливаешься с толпой.

2. Все равно, как правило, все стремится оформиться в акцию, а затем экспонируется в соцсетях.

3. Вдохновляет, особенно разочарование, когда ждешь от митинга больше, а получаешь всего лишь еще один митинг. Тогда сразу начинаешь прикидывать, что мог бы сделать, чтобы результат был иным. Могли ли митингующие прорвать кордоны и захватить город, например.

4. Когда политическая ситуация требует, становишься активистом.


Лада НАКОНЕЧНАЯ, художник (Киев), член группы «Р.Э.П.», а в настоящее время — коллектива «Худсовет», о которых см. выше. Участница основного проекта Четвертой Московской биеннале.
К вопросам

1. Я, как, надеюсь, каждый, кто участвует в митингах, в первую очередь являюсь и осознаю себя гражданином, субъектом низовой политики. Это определенно не должно исключать использование профессиональных навыков — скажем, журналисты, социологи, правозащитники и т.п. обязаны применять свои знания и умения ради общего дела. В то же время каждый в ситуации «выхода на улицу» должен стать отчасти и художником, и правозащитником или даже психологом, охранником и, если будет необходимо, доктором.

2. Каждый случай довольно индивидуален и зависит от многих факторов. Ведь хорошая акция не всегда равна хорошему искусству и не обязана им быть. Активистская акция предполагает скорее быстрое действие, моментальный эффект, с четкими высказываниями, достаточно простыми в прочтении. Плакаты, протестное «обмундирование» как функциональные вещи направлены на поддержание настроения, духа протестующих и используются для передачи, транслирования их волеизъявлений и позиций. Но протестное искусство не ограничивается этими задачами. Оно также может иметь разную форму и места существования. Грубо говоря, одни художники помогают осознать происходящее в данный момент, формируют язык реакции на эти события, другие работают с травмами истории, третьи апробируют возможные отношения будущего. Нисколько не умаляя значимости художественного внедрения в протестное движение, скажу, что лично моя сфера работы сейчас иная — работаю с искусством медленного действия.

3. Все происходящее в социально-политической среде имеет прямое воздействие на меня и опосредованно — на мое искусство. Такие мощные всплески гражданского самосознания, солидарности, какие мы сейчас наблюдаем в России, не могут быть проигнорированы. Но, к сожалению, людям присуще быстро все забывать. После потрясений мы возвращаемся к привычному для нас способу жизни. В таком случае изобразить, рассказать о событии недостаточно. Более действенным является создание работ, не объясняющих, а проблематизирующих события. Глубокие изменения в общественном сознании может вызвать как раз не стрессовая ситуация, а происходящее, так скажем, в обыденном времени; не сильный образ, например, единения, а его переживание в реальном времени. Именно искусство, я верю, способно дать инструментарий для осознания мира социальных отношений, вообще помочь понять, что происходит вокруг, да и внутри нас тоже.

4. Художник — это не искусственный конструкт, заданный извне, который можно сбросить. Я готова отказаться от узкопрофессиональной деятельности в сфере и системе искусства, если почувствую острую необходимость или требование обстоятельств.


Антон НИКОЛАЕВ, художник и активист, член группы «Бомбилы», один из основателей (наряду с группой «Война») Профсоюза Уличного Искусства.
К вопросам

1. Я чувствую себя как профсоюзный деятель, который занимается своей работой без отрыва от производства. Я разделяю требования Профсоюза Уличного Искусства об освобождении члена президиума Профсоюза Уличного Искусства Петра Верзилова и нашего активиста Матвея Крылова. Я дежурил у суда, когда судили Петю, приходил в качестве свидетеля на слушания об изменении срока административного заключения, помог ему связаться с людьми и договорился с ментами, чтобы ему передали комплексный обед. По Матвею Крылову мы вместе с активистами Викторией Ломаско, Александром Глибиным и Давидом Абрамовым выходили на площадь Революции с лозунгом «Мусор, отпусти Скифа!» Об этом была опубликована заметка на сайте «Грани.Ру».

2. Я понимаю разницу между лозунгом и художественным произведением в стиле леттризм следующим образом: лозунг — это визуальное оформление социального или политического высказывания, леттрическое произведение — либо символическое высказывание, либо критическое высказывание, вскрывающее какое-то дискурсивное поле. Активистская практика часто порождает переходные формы — политические лозунги, еще пахнущие искусством.

3. Таким проектом занимается Виктория Ломаско. Мы иногда работаем вместе: я создаю событие, она фиксирует его в духе Херлуфа Бидструпа или советской книжной иллюстрации. Мы давно этим занимаемся — пытаемся создать такое искусство, как будто бы нонконформизма и концептуализма никогда не было.

4. Мне больше нравится говорить об этом в модусе становления. Я хочу быть художником, бесконечно стремящимся к тому, чтобы стать социальным активистом.


Николай ОЛЕЙНИКОВ, художник, член группы «Что делать».
К вопросам

1. Я не отделяю себя-художника от себя-не-художника ни на демонстрации, ни в постели, отдаю себе отчет, что так может проявляться ограниченность натуры, но это не важно.

2. Делаю это постоянно: мои вполне автономные произведения появляются в качестве агитации на улице, и наоборот, вещи, которые делаются специально для улицы, могут быть потом показаны в музее.

3. Вдохновением для произведения может послужить скорее агенда (суть требований. — OS), чем собственно демонстрация, хотя и такое бывает.

4. Уверен, что отказываться не придется, просто потому что я не отделяю себя-художника от себя-не-художника (см. ответ на первый вопрос).



Анастасия РЯБОВА, художник, лауреат премии Кандинского 2011 года в номинации «Медиа-арт».
К вопросам

1. На митингах, безусловно, в беспамятство я не впадаю. 10-го я шла с социалистами — это наиболее актуальное в свете текущих реформ течение.

2. Рисование лозунга или плаката сегодня скорее касается оформительской деятельности. Ровные красивые буквы я вряд ли смогу нарисовать — не умею. Так что оформитель из меня никакой. Протестные движения нуждаются в трансформации собственного эстетического языка. Плакатами и транспарантами дело уже давно не ограничивается.

3. Мне сложно примерить на себя эти термины: «вдохновение, изобразите». Это чуждые мне координаты.

4. Не вижу противоречия между тем, чтобы быть художником, продолжать мыслить как художник и действовать согласно курьезам политической ситуации.


Хаим СОКОЛ, художник.
К вопросам

1. Собственно, внятных, артикулированных требований, помимо перевыборов и «долой жуликов и воров», ни у кого нет. Мне показалось, что на Болотной наиболее многочисленным и самым организованным был хор националистов всех мастей — у них были и мегафоны, и флаги, и понятный всем без исключения программный лозунг «Россия для русских». И это меня пугало и отталкивало, не только, понятно, от них, но и от толпы, и от оппозиции. Я шел с Левым фронтом. Но у левых, к сожалению, тоже, кроме общих «Власть миллионам, а не миллионерам» и т.п., я не слышал ничего конкретного — ни о социальных проблемах, ни о расизме и гомофобии, ни о подавлении трудовых и социальных прав. Поэтому я чувствовал себя довольно одиноко.

2. Я считаю, что сегодня (не знаю, к сожалению или к счастью) настало время искусства, понятного всем. Профессиональное должно слиться с гражданским. Это значит, что художники могут и должны бороться за перемены в обществе именно и прежде всего как художники, помогая оформить, визуализировать, выразить социальный протест. Конкретно это должно выражаться в создании социальной рекламы, плакатов, в разработке символики и т.д. Можно потом эти работы включить и в каталог. Но главным каталогом должна стать улица. В противном случае этим займутся политтехнологи и рекламщики, и тогда мы рискуем утратить принципиальный, на мой взгляд, момент — субъективность.

3. Конечно, может [послужить источником вдохновения]. Я сам оторвался от «своих», фотографируя происходящее. Это невероятно мощный источник вдохновения, но не столько для изображения конкретно этих событий, сколько для действия. А сами события можно потом изобразить.

4. Еще раз: я не вижу здесь противоречия, если мы, конечно, не замыкаем художника в узком музейно-галерейном кругу. Выйти за пределы галерей и выставочных пространств? Легко.

Материал подготовила Екатерина Деготь