Филипп Старк: «Мне стыдно за то, что я делал»

Тильман Прюфер · 08/04/2008

Филипп Старк вот уже более двадцати лет считается одним из ведущих мировых дизайнеров. Но в интервью немецкому журналу ZEITMAGAZIN он утверждает, что все предметы, дизайном которых он занимался, абсолютно бесполезны

Mademoiselle Trussardi, Kartell 2007

– Вы занимались художественным проектированием практически любых предметов – начиная от зубной щетки и кончая космическим кораблем. А что, по-вашему, действительно необходимо человеку?

– Способность любить. Любовь – самое чудесное открытие человечества. Затем, пожалуй, идет интеллект. У человека есть одно преимущество перед животными – благодаря своему интеллекту он сумел создать цивилизацию. Поэтому никто из людей не имеет права уклоняться от работы по развитию своего интеллекта. Ну, и юмор тоже важная вещь.

– Ничего более материального вам на ум не приходит?

– А нам не нужно ничего материального. Кроме вышеперечисленного, нет ничего, о чем бы человеку стоило беспокоиться – только о соблюдении собственных этических и моральных принципов.

– Вы ведь не всерьез? Есть куча всего, что необходимо человеку для выживания.

– Действительно, человеку нужно что-то материальное, при помощи чего он мог бы развести огонь.

– И больше ничего?

– Ну, может, еще подушку под голову и хороший матрас.

– Почему вы стали заниматься промышленным дизайном?

– Очень интересный вопрос. На который я, кстати, до сих пор так и не нашел ответа. Знаете, я спроектировал огромное количество вещей, не имея при этом ни малейшего интереса к самим вещам. Возможно, годы, что я потратил, занимаясь дизайном, были нужны мне для того, чтобы я, в конце концов, понял – по большому счету нам ничего не нужно. У нас и так всего слишком много.

–То есть всё, что вы проектировали, – это лишние вещи?

– Все предметы, дизайном которых я занимался, абсолютно бесполезны. В структуре нашего общества дизайн вообще лишен смысла. Профессии, которые еще имеют какой-то смысл, – астроном или биолог. Дизайн – это ничто. Вещам, которые я разрабатывал, я пытался придать хоть какой-то смысл и энергию. Но даже в тех случаях, когда я выкладывался на все сто, это было бессмысленно.

– И это итог всего вашего творчества?

– Человек более умный, возможно, понял бы это раньше, чем я. У меня с самого начала было подозрение, что дизайн товаров – абсолютно бессмысленное занятие. Поэтому я попытался превратить свою работу в нечто иное. В нечто политическое, революционное, деструктивное. Может, самое важное, что мне удалось создать, – новое определение для слова «дизайнер».

– Вы утверждаете, что мы вступаем в эру постматериализма. Что это значит?

– Наше общество поступательно движется по пути дематериализации. Речь идет о возрастании роли интеллекта в нашей жизни и снижении ценности материальных вещей. Вначале компьютер был размером с дом. Сейчас же некоторые компьютеры не больше кредитной карточки. Через десять лет они будут бионически встроены в наше тело. Через пятьдесят лет понятие компьютера вообще исчезнет.

– И чем тогда будут заниматься дизайнеры?

– А не будет никаких дизайнеров. Дизайнер будущего – это персональный тренер и личный диетолог. Вот и все.

– Вы неоднократно утверждали, что ваша цель – уничтожить дизайн как таковой. Как далеко вы продвинулись в достижении этой цели?

– А я ее достиг! Когда я начинал, предметы дизайна были просто красивыми и дорогими вещами. Никто не мог себе их позволить. Дизайн означал элитарность. Но элитарность вульгарна. Подлинная красота заключена в тиражировании.

– Пожалуйста, поясните.

– Когда кому-то по счастливой случайности в голову приходит замечательная идея, он обязан поделиться ею с другими. Это принцип демократии. Когда я только начинал заниматься дизайном, хороший стул стоил порядка тысячи долларов. Должна ли семья, которой нужны шесть стульев и стол, выкладывать 10 тысяч долларов, чтобы им было на чем и за чем ужинать? Для меня это беспредел. Четыре года назад я сконструировал стул, который стоил меньше десяти долларов. Как только убираешь три нуля от первоначальной цены, концепция товара полностью меняется.

– Чем же объяснить тогда вашу недавнюю работу – яхту для русского миллионера?

– А это как раз является частью моей концепции «Робин Гуд». Я использую подобные проекты как лабораторию для экспериментов. На них я могу опробовать новые технологии, чтобы в дальнейшем сделать их пригодными для массового рынка. Для этой яхты я разработал корпус, который бы при скорости в двадцать узлов не создавал бы так называемых носовых волн. Этот же концепт я собираюсь использовать для лодки на солнечных батареях, которая, возможно, станет прототипом водного такси в Венеции.

– А вам не надоело заниматься дизайном?

– Очень. Через два года я собираюсь окончательно бросить это дело. Займусь чем-нибудь другим. Это будет иной способ самовыражения. Новый вид оружия, которое будет быстрее, мощнее и легче, чем дизайн. Дизайн для самовыражения не годится.

– То есть вы просто поменяете работу?

– Именно. Я был производителем материи. И теперь стыжусь этого. В будущем я буду производить концепции. Это будет более полезным занятием.

– Неужели нет ни одного дизайнерского объекта, который бы вам нравился?

– Нет.

Филипп Старк, 59-летний французский дизайнер, начиная с 1980-х годов занимался проектированием и разработкой товаров широкого потребления. Громкую славу, помимо прочего, ему принес дизайн соковыжималки для итальянской фабрики Alessi и мотоцикла Motó 6.5 для итальянской фирмы Aprilia.

Вопросы задавал Тильман Прюфер (Tillmann Prüfer)
Опубликовано в журнале ZEITMAGAZIN
Перевод Всеволода Кушнировича

Mademoiselle Trussardi, Kartell 2007