Оцените материал

Просмотров: 41574

Письмо из Екатеринбурга: «дубаизация» Урала

Давид Рифф · 15/09/2009
Здесь верят в креатив и деньги – так же истово, как когда-то в социализм

Имена:  Алиса Прудникова · Ася Филиппова · Виктор Оборотистов · Данила Акимов · Илья Трушевский · Киллиан Кретчмер · Ксения Федорова · Куба Шредер · Леонид Тишков · Михаил Миндлин · Петер Вайбель · Светлана Усольцева

©  Давид Рифф

Панорама Екатеринбурга

Панорама Екатеринбурга

Большие надежды

Екатеринбург-Свердловск интригует не только тем, что когда-то был индустриальной столицей Советского Союза, но и потому, что этот город, размером с Берлин, переживает сегодня тотальную и радикальную трансформацию. Это становится очевидно, как только сходишь с трапа самолета. Новенький аэропорт свежевыложен мрамором и обшит алюминием. Кругом сверкающие стеклом и металлом бизнес-центры класса А, множество иномарок, порой роскошных. Есть тут гастарбайтеры и мегамоллы, есть «Метро» и «Икеа». Шикарные элитные дома выглядят так, словно построены они были позавчера и в Гуанчжоу. Возможно, поэтому в Екатеринбурге решили провести официальную встречу русско-китайской Шанхайской Организации Сотрудничества в мае 2009 года и саммит BRIC в июне (BRIC — это экономический клуб, аббревиатура от названия четырех стран-членов: Бразилия, Россия, Индия и Китай, которые, по прогнозам банка «Голдман-Сакс», станут самыми богатыми экономиками мира к 2050 году, заткнув за пояс ЕС и США).

Екатеринбург (по крайней мере так он выглядит) методично полировался как раз для проведения подобных мероприятий: наследие советско-фордистской индустриальной системы соседствует тут с «дивным новым миром» российского сырьевого капитализма. Конечно, невозможно не разглядеть тут и насилие, и утопизм, и огрехи обоих способов производства. Как раз это сочетание и способно, на мой взгляд, сделать Екатеринбург очень интересным местом для современных художников. Но их присутствие в городе, да и вообще присутствие какой-либо программы действий в сфере искусства в целом пока не так очевидны, как наличие больших денег и еще больших амбиций.

©  Фото Сергей Иванов

Виктор Оборотистов «В светлое будущее» / Инсталляция

Виктор Оборотистов «В светлое будущее» / Инсталляция

Если вслушаться в кураторскую риторику по поводу фестиваля «АртЗавод», состоявшего в этом году из выставок 36 художников и насыщенной трехдневной программы перфомансов, мастер-классов, лекций и круглого стола, организованного екатеринбургским отделением Государственного Центра современного искусства, всё вроде бы ясно. «АртЗавод», по словам директора ГЦСИ Михаила Миндлина, — лишь эскиз намного более амбициозного проекта — Уральской биеннале. Она пройдет через два года на различных региональных площадках, не только в Екатеринбурге, но и в других индустриальных городах региона — Магнитогорске, Нижнем Тагиле и Перми.

Тут можно было бы обнаружить некое сходство с «Манифестой» (читатели OPENSPACE.RU, возможно, помнят, что последнее издание этой европейской биеннале прошло в нескольких индустриальных городках Южного Тироля), однако не хватает «критического подхода», на который всегда претендуют такие проекты. Настроение царит совсем другое. Как оптимистически утверждает директор екатеринбургского филиала ГЦСИ Алиса Прудникова во вступительном слове к каталогу выставки, «Новая капиталистическая реальность и индустриальные успехи края подкорректировали знаменитое утверждение “Урал — опорный край державы”. Вплавление современного искусства в жизнь старых и действующих уральских заводов позволит визуализировать и переосмыслить, что такое «уральское», через его главный символический капитал».

Не нужно глубоко анализировать это высказывание, чтобы прочувствовать его победную интонацию: «новая капиталистическая реальность» не подразумевает критики, пусть даже туманной, или контрвысказывания, пусть даже деликатного. Она просто ищет новые источники символического капитала для инвестирования в региональный ребрендинг.

Конечно, в России (и в особенности на Урале) есть тому некоторое объяснение: современное искусство вынуждено продавать себя международным институциям и местным властям. Оно должно не только апеллировать к Фонду Форда («АртЗавод» стал последним проектом, который Фонд финансирует на территории РФ), но и привлекать местную деловую элиту, для которой искусство пока не представляет собой ни экономической, ни понятийной ценности. Другими словами, в процессе «дубаизации» Екатеринбурга искусство все еще на задворках.


{-page-}

Завод Ельцина

©  Сергеий Иванов

Письмо из Екатеринбурга: «дубаизация» Урала
Дорога от центра города до фестиваля «АртЗавод» занимает сорок минут. Проходит фестиваль на бывшем Свердловском камвольном комбинате, что представляет собой комплекс разрозненных построек из красного кирпича. Строился комбинат под надзором Бориса Ельцина в конце 50-х. Когда Ельцин занял президентское кресло, завод по иронии истории попал под жернова шоковой терапии и приватизации. Спрос снизился, завод целиком не закрыли, но, чтобы выжить, сдали некоторые помещения в аренду небольшим предприятиям. Часть завода еще работает, некоторые здания содрогаются от грохота машин. Это создает необычные условия для современного искусства, которое, по крайней мере в Западной Европе, обычно оккупирует только бывшие индустриальные пространства. Как торопились отметить все участники «АртЗавода», екатеринбургские фабрики еще живы — во всяком случае, сегодня.

Тем не менее на выставке, которую курировали местные екатеринбургские арт-деятели Ксения Федорова и Светлана Усольцева, многие художники, казалось, вообразили, что тотальная деиндустриализация уже состоялась: они обходятся с камвольным комбинатом как с анонимным и заброшенным индустриальным пространством, проворно заменяя отсутствующие станки проекционными механизмами для демонстрации медиаарта. Калининградский художник Данила Акимов разместил в заброшенной тридцатиметровой водонапорной башне очень эффектную аудиоинсталляцию: контактные микрофоны, встроенные в ржавые настилы на полу, передают на крышу топот и крики посетителей. «Любой сможет запустить в башню своего духа», — объясняет автор в каталоге.

Медиаарт также стал способом коммуникации фестиваля с Западом: Киллиан Кретчмер, студент из Центра искусств и медиатехнологий (ZKM) в Карлсруэ, показал интерактивную инсталляцию, где он ходит по кругу, наполовину скрытый экраном с проекцией, изображающей его же, бьющего в барабан. Единственной звездой мирового масштаба на фестивале был директор ZKM Петер Вайбель со своим ранним фильмом. В программе фестиваля перформансов было много световых и звуковых шоу, все это напоминало дискотеку, разве что не разносили напитки. А за углом, где-то в параллельной реальности, грохотала хворая фабрика.

©  Давид Рифф

Белая башня около завода Уралмаш, Екатеринбург. 1929

Белая башня около завода Уралмаш, Екатеринбург. 1929

На мой взгляд, самыми интересными проектами на «АртЗаводе» были как раз те, что пытались как-то вступить в диалог с этой параллельной реальностью. Обнаружить зачатки критического сознания можно в инсталляции Виктора Оборотистова (Екатеринбург), который попробовал поэкспериментировать с политическим символизмом: под лозунгом «Вперед в светлое будущее» разложены шапки рабочих, которых уже давно нет на заводе, этакая профсоюзная могила...

Однако наиболее впечатляющим примером «обживания» индустриального пространства стала организованная Леонидом Тишковым временная мастерская по производству «даблоидов». Управлялась она бригадой рабочих, только что уволенных с завода (полное описание проекта см. здесь). Тишков в постройке инсталляции не участвовал, его мастерская была организована согласно его инструкциям. Из-за его физического отсутствия и использования в работе живого труда, инсталляция производила сильнейшее впечатление, вписываясь в давнюю модернистскую традицию проектов «дистанционного производства».

Еще один художник, непосредственно вступивший в диалог с действующим комбинатом и отходами его производства, — гиперактивный Илья Трушевский. На протяжении всего фестиваля он снимал кино, в котором скатывал обрезки шерсти в гигантский ком, смолил его, потом поджигал и катил вверх по наклонной плоскости, словно современный Сизиф-суперзвезда, — весь в черном, будто в трауре по искусству. Не знаю, что получилось в итоге на видео, но предполагаю, что оно будет выполнено в гламурно-трэшевой эстетике: превращение одного трудящегося в целый завод; Трушевский, окруженный восторженной толпой молодых девушек.


Шатаясь с волонтершами

©  Фото Ирина Кудрявцева

Волонтёрши на АртЗаводе

Волонтёрши на АртЗаводе

На «АртЗаводе» вообще было много молодых девушек, что навело меня на мысли о живом труде. Такие фестивали обычно служат учебным полигоном для кадров, обучаемых в процессе «грязной работы воспроизводства», как говорит одна моя подруга — подразумевая, конечно, воспроизводство не сексуальное, но информационное, медиальное, политическое и экономическое. Как и полагается по логике векового разделения труда по половому признаку (большая часть грязной работы делается девушками), 30 из 45 фестивальных волонтеров были девушками чуть старше двадцати лет. Оставшиеся 15 мальчиков были техническими ассистентами.

Наблюдая за тем, как эти девушки «трудятся» (в основном они, кажется, с кем-то разговаривали или чего-то ждали), я не мог не задаться вопросом, какая часть их занятости в этом проекте наиболее важна и полезна: помощь в организации или просто перманентное присутствие, делающее их потенциальной «внутрикорпоративной» аудиторией. Если бы меня пригласили на фестиваль в качестве художника, а не журналиста, я бы определенно задействовал их в своем проекте, потому что, на мой покрасневший во всех смыслах взгляд, они и есть будущий пролетариат культурного производства.{-page-}

©  Фото Сергей Иванов

Килиан Кретшмер. «& 4 &» / Интерактивная видеоинсталляция

Килиан Кретшмер. «& 4 &» / Интерактивная видеоинсталляция

Я благодарен этим девушкам-волонтерам, особенно Агате Иордан, Дарье Костиной и Анне Бобровой, которые устраивали нам — Елене Беловой и Алисе Савицкой из ГЦСИ Нижнего Новгорода и мне — великолепные прогулки по городу. Гуляя, мы воображали себе, какой могла бы быть Уральская биеннале, каких художников и (или) кураторов мы бы пригласили к участию, какие проекты могли бы сами осуществить.

Екатеринбург — идеальное место для ситуационистского психогеографического «дрейфа», шатания по городу. Прямые улицы будто подражают ленте фордистского конвейера, однако архитектура очень неровная. Тут есть конструктивизм (около 150 зданий, некоторые настоящие шедевры), сталинские имперские дома-великаны, хрущевские пятиэтажки и даже образцы социального неомодернизма, самые роскошные из тех, что мне доводилось видеть (но их сегодня регулярно уродуют, потому что все их ненавидят).

©  Фото Сергей Иванов

Леонид Тишков. «Цех по производству даблоидов» / Перформанс

Леонид Тишков. «Цех по производству даблоидов» / Перформанс

Вместе все это выстраивается в трагическую историю. Начинается она с гостиницы «Исеть», памятника позднего конструктивизма, и Поселка чекистов, в котором этих самых чекистов наградили досрочным наступлением коммунизма (каждому — по эркеру). И заканчивается, по крайней мере на сегодняшний день, неизбежными клубными вышибалами и местной версией Москва-Сити с двуглавыми орлами.

Где-то на городской окраине, недалеко от завода «Уралмаш» и знаменитой конструктивистской «Белой башни», напоминающей НЛО, стоит, затерявшись в этой истории, обветшалый постконструктивистский Дом культуры с изумительными мраморными аппликациями на парадной лестнице. В актовом зале все еще написано, что искусство принадлежит народу.


Креативная промывка мозгов

©  Фото Сергей Иванов

Евгений Уманский. «Напоминальная»/ Инсталляция

Евгений Уманский. «Напоминальная»/ Инсталляция

Если кто-то и думает, что понимает, что значила фраза про искусство, принадлежащее народу, тогда — то уж точно никто не понимает, что она значит сегодня. Это стало ясно во время круглого стола, которым и завершился мой визит в Екатеринбург. Состоявшаяся дискуссия заслуживает отдельного текста, и не я один был ею разгорячен и встревожен. За круглым столом также присутствовал Куба Шредер, польский куратор и писатель. После информативной лекции Шредера (о сложных отношениях между современным искусством и неолиберальной трансформацией в Гданьске и краковском районе Нова Хута) программное заявление о «новой капиталистической реальности», ставшее буквально девизом круглого стола, оказалось камнем преткновения.

Круглый стол напоминал нечто среднее между партийным заседанием и корпоративным тренингом. Можно было услышать самые что ни на есть фантастические вещи. Например, о том, что современное искусство может вскоре стать самым важным продуктом российского экспорта после нефти, газа и драгметаллов (Миндлин). Или о том, какую важную роль может сыграть креативная индустрия в укреплении чахнущего производства на Урале (Ася Филиппова, директор ПRОЕКТА_FАБRИКА).

Куба Шредер и я пытались возразить, что не стоит доверять финансовым показателям арт-рынка и креативной индустрии в целом: они раздуты маркетологами. На самом деле основой постфордистской экономики служит индустрия услуг, которая как раз и превращает искусство в услугу, оказываемую финансовым элитам, постоянно нуждающимся в ребрендинге. Говоря об успехе и изобилии, не следует забывать об эксплуатации и лишениях. Куда делось классовое сознание производителей культурных ценностей? Где их чувство солидарности с настоящим индустриальным производством и — если уж на то пошло — со всеми менее гламурными и менее привилегированными отраслями индустрии услуг, где становится очевидно, что все-таки не каждый человек художник? Или, если брать шире, что случилось с представлением о том, что художник — это слуга народа, а художественное пространство — это место, где человек труда занимается самообразованием?

В таком месте, как Екатеринбург, отстаивать подобные идеи или даже критически переосмыслять их сложно. Здесь доморощенные упования на постфордизм овладевают умами так же всецело, как настоящий американский фордизм покорял Советский Союз в 20-е и 30-е годы. Только это происходит грубее, путем промывания человеческих мозгов и лишения людей осмысленного восприятия действительности. А ведь, на мой взгляд, именно такой критический тип мышления может и должен взращиваться ГЦСИ. В особенности — в таком месте, как Екатеринбург.

Перевод с английского Алены Бочаровой

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:5

  • oleo· 2009-09-15 20:10:43
    Алёна!!! ПЯТЬ С ПЛЮСОМ, в смысле - огромное спасибо за "хворую фабрику", за ритм письма и вообще (давида, все-таки, слёту не переведёшь). прекрасная работа!
  • agat· 2009-09-16 09:51:12
    Уважаемая Алена! правильное название "городок чекистов", а не поселок
  • PolinaLyapustina· 2009-09-16 11:43:30
    Радует, что хотя бы кому то удалось посмотреть "работающий" арт-завод, ведь кроме программы перфомансов по расписанию, уже на второй день не работало ничего и в течении первых трех часов работы можно было увидеть лишь брошенные инсталляции и голубые экраны отсутствующего медиа-арта, так что искусство народу не принадлежит и для публики к сожалению не было сделано ничего(
Читать все комментарии ›
Все новости ›