Оцените материал

Просмотров: 41512

Борис Гройс: «Современные радикальные религии — это религии после смерти Бога»

02/12/2008
В Центре искусства и новых технологий в ZKM Карлсруэ (Германия) открылась выставка «Религия как медиум» (Medium Religion). Куратор выставки Борис Гройс рассказал ЕКАТЕРИНЕ ДЁГОТЬ, что означает это название
 Борис Гройс. Кадр из видеоколлажа «Religion as Medium». 2006

Борис Гройс. Кадр из видеоколлажа «Religion as Medium». 2006

— Выставка в ZKM — это выставка о религии?

— Нет, это выставка не о религии как таковой в ее исторической перспективе, она о сегодняшнем феномене возвращения религии в форме агрессивных, динамичных, радикальных движений; и о медиальной практике этих движений. Они характерны именно для нашего времени, то есть для времени после падения влияния секулярных идеологий. Практически все секулярные идеологии типа коммунизма, да и либерализма тоже, которые в течение длительного времени удовлетворяли интеллектуальные и духовные запросы европейского человечества, оказались сегодня, что называется, сильно подмоченными и потеряли привлекательность. Их место заняли религиозные движения, которые, однако, уже учитывают то, что было до них. Основной тезис выставки — предположение, что те религии, с которыми мы имеем дело сейчас, — это религии после спиритуальности, после смерти Бога, после исчезновения субъекта, после краха идеализма, как философского, так и религиозного. Это религии, которые приняли господство материального, даже в известном смысле материализм. В этой форме религии становятся фундаменталистскими, они опираются на материальный фундамент, заключающийся в ритуале, слове, медиальной практике. Там уже нет всякого такого, что, типа, все молятся. Нет, они делают что-то очень практическое: они себя взрывают, взрывают других людей, они занимаются пропагандой, снимают видео… Никакой теологией внутри этих религий никто не занимается. В одном из прогрессивных евангелических движений даже крест запрещено вывешивать у них в помещении, чтобы не историзировать ситуацию. Что касается мусульманских движений, то там теология просто не существует. Это посттеологические и постспиритуальные движения после смерти Бога, которые основаны на практически ницшеанской идее бессмертия как «вечного возвращения одного и того же», Rueckkehr des Gleichen. Такой ницшеанский фундаментализм. Они это вечное возвращение и практикуют, собственно говоря.

©  ZKM

 Александр Косолапов. This is my body. 2002

Александр Косолапов. This is my body. 2002

— Буквально практикуют?

— Буквально, вот в чем дело. Например, так: если собирается община, комьюнити и там произносится имя Христово и поются соответствующие песни, то считается, что Христос появляется среди них и совершает чудеса. Обычно практического характера, вылечивает кого-то, например. Это все немедленно снимается на видео и немедленно ставится в интернет. Следующая такая же акция представляет собой уже воспроизведение этой акции. Видео в интернете выступает как инструкция для них самих или для кого-то другого. Видео амальгамировало с ритуалом. То же самое видео самоубийц: там все очень хорошо показано. Ты два раза скачал такое видео — и готов.

©  ZKM

 Александр Косолапов. This is my blood. 2002

Александр Косолапов. This is my blood. 2002

— Когда и с чего все это началось?

— С ислама, конечно. С того момента, когда все эти бывшие социалисты, коммунисты, либералы мусульманского мира хлынули в ислам, разочаровавшись в Западе и в коммунизме. Это все началось очень рано, с кризиса насеризма, исходной страной был Египет. Египет вообще источник всех таких исламских движений, был и продолжает быть их идеологическим центром. Главный автор, Аль Кутб, был Насером повешен, но они все пошли оттуда, например такой известный человек, как Тарик Рамадан, который, впрочем, сейчас двинулся в другую несколько сторону. В любом случае все они были секулярными людьми, они ислам не знали. Это был и есть слой интеллигенции, воспитанный на представлении о том, что критерием истины является практика. Они не вникали в теологию и сразу перешли к практике, поняли ислам практически. То же самое произошло с новым евангелическим движением, которое возникло в то же самое время благодаря Билли Грэму. Он интегрировал социалистическую идею в свои проповеди — его практика была коммунитарной по сути своей, левой практикой. Он проповедовал просто организацию коммунитарной жизни, а вся сторона теологическая, историческая была им элиминирована знаменитым требованием — которое, кстати, разделяется радикальным исламом относительно Корана — понимать Библию буквально. Этот интеллектуальный прием уничтожил всю культурную традицию, а также религию как таковую.

Дело в том, что вся история ислама — это история интерпретации, разных ее школ. Один автор пишет, что некий человек в XIV то ли XV веке предложил отказаться от интерпретации Корана, так за это он был казнен. То же с христианством — в тот момент, когда я говорю, что понимаю его буквально, я практически элиминирую всю его тысячелетнюю историю и остаюсь один на один с неким предметом, с объектом, с которым я начинаю уже работать. Это и было исходным пунктом для становления современных религиозных движений, которые оперируют в основном в интернете, в медиа.

— Как это соотносится с коммунизмом?

©  ZKM

 Hermes Zygott. Sacred Reality #1. 2008

Hermes Zygott. Sacred Reality #1. 2008

— Именно коммунизм нас и научил тому, что критерием истины является практика и цель — изменить мир, а не понять его.

— Нет, я имею в виду, был ли советский ленинизм именно такой, фундаменталистской, практически ориентированной формой-сектой марксизма, порвавшей с его историей?

— Нет. Он ею не был. Хотя надо сказать, что попытки такие были. У фундаментализма всегда есть революционное измерение, потому что он порывает с историей. И если взять историю марксизма, в частности русского, то каждый революционный жест объявлялся как возвращение к истокам. Плеханов, например, был ортодокс… Буквальное понимание вообще является революционным жестом. Но русский марксизм так и не достиг высокой степени радикализма, потому что для этого нужна была зона свободы. Если у тебя свободы нет, то тебе нужна иерархическая организация, которая, собственно, свободу и ограничивает и которая имеет в качестве своей базы только право интерпретации. Это и есть гарантия любой иерархии. Для того чтобы эту иерархию сместить, ты должен сказать «мне лично этой иерархии не надо, я уже все понял буквально». Когда я это говорю, я тем самым эту иерархию уничтожаю. Что пытались, кстати, сделать некоторые русские левоориентированные диссиденты в 1960-х годах, выдвигая тезисы типа «надо вернуться к Марксу», но из этого мало что вышло.

— О’кей, такова идеологическая сторона выставки. Но ты выставляешь не деятельность этих религиозных групп, а современных художников, работающих с этой проблематикой, если я правильно поняла?

©  ZKM

 Вадим Захаров. Vadim. Lake of Oblivion. Кадр из видеоинсталяции. 2000

Вадим Захаров. Vadim. Lake of Oblivion. Кадр из видеоинсталяции. 2000

— Нет, не совсем. Я как раз таки выставляю деятельность этих групп. Один импульс состоит в том, чтобы понять, что же произошло с религией на современном этапе, во что она превратилась. Для меня исходным пунтком была — я не говорю этого впрямую, но все же — аналогия, которую Александр Кожев в своем рассуждении о конце истории проводит между человеком и книгой. Человек думает, что он понимает, что говорит и субъектом чего является, а книга — нет. Мы не ожидаем от бумаги, что она поймет, что на ней напечатано. Но это правильное отношение и к человеку тоже, особенно в конце истории, когда человек начинает быть носителем знания, субъектом которого он не является. Именно это и происходит в современной религиозной практике. В этом смысле современная религия превратилась в медиум. Она не понимает сама себя, но она и не стремится понимать. Человек воспринимается как носитель знания, а не как его субъект. Он даже не рупор, он только медиум, он предназначен просто для репродуцирования знания, и в той мере, в которой он в этом ритуале участвует, он достигает бессмертия. Но есть и вторая сторона моего интереса: если мы возьмем ведущие религии, они все иконокластические, иконоборческие — ислам, протестантизм… Тем не менее оперируют они в основном изображениями. Почему они это делают и как они это объясняют? Вот это очень важный момент. Мы провели серьезные изыскания по исламу, и выяснилось, что в исламе никогда не были запрещены изображения. Было запрещено только их производить, но не запрещается их использовать. Или, как я говорю, в исламе запрещено быть модернистом, но не запрещено быть постмодернистом. Существует очень интересная и далеко идущая дискуссия, в основном в Иране, по вопросу о том, где граница между производством имиджа и его использованием.

— Так какой же конкретно материал, связанный с религиозными движениями, будет на выставке?

©  ZKM

 Виталий Комар. Self Portrait with Three-Day Weekend Mandala. 2005

Виталий Комар. Self Portrait with Three-Day Weekend Mandala. 2005



— Иранское официальное телевидение, видео бен Ладена, коллекция видео радикальных исламских самоубийц. Видеоигра Left Behind, связанная с радикальным движением, в центре которого находится идея rupture; Бог поднимает живых людей на небо, чтобы образовать из них войско, которое будет за него сражаться. Он их убирает из жизни, и это высшая цель. Есть такая серия романов и видеоигр, на этом построенных.

— А как же определить, что человека взяли живым на небо, а он не просто умер?

— Да, вот это проблема. Но каким-то образом она решается.

— А есть ли в выставке какой-то аутентичный православный материал?

— Есть работа Гермеса Зигота об иконах, но самого православия нет, хотя на него много ссылок. Представлен зато новый радикальный индуизм, который очень активно развивается сейчас. Все лучшие художники и искусствоведы в Индии пошли сейчас строить индуистские храмы. Вся художественная система на это работает. Особенно те художники, которые раньше писали разных там национальных героев в реалистическом стиле, — сейчас они изображают Шиву и Кришну.

— Таким образом, мы перешли уже к современным художникам. Каково же их отношение к теме, которую они берут? Является ли это отношение, как принято говорить, критическим?

— Для меня, конечно, образцом тут было искусство московского концептуализма. Которое свой материал не критикует и не утверждает, а как-то с ним работает. Это принципиальное слово — «работает».

©  ZKM

 Rabih Mroué. On Three Posters. Reflections on a video-performance. 2006

Rabih Mroué. On Three Posters. Reflections on a video-performance. 2006



— Я знаю, что в выставке есть работа Косолапова This is My Blood c кока-колой…

— Да, из русских художников еще видеоинсталляция Вадима Захарова про секты, работа Виталия Комара

— Я вижу в списке работы таких известных авторов, как Вим Дельвуа, Кристоф Шлингензиф, Хуан Йон-Пин, Диас & Ридвег. Какие еще художники на выставке?

— Основной упор был сделан на художников из арабских стран, среди которых много очень хороших. Видеокомментарий ливанского художника Раби Мруэ к видео самоубийц. Один иранский художник сделал работу о малолетних проповедниках, мальчиках пяти-шести лет. Художники из Египта, Ирана, Сирии, Ирака. Мне кажется, это самое интересное в выставке. Затем, есть несколько работ новой волны из Израиля — там художники в последнее время открыли для себя ортодоксальных евреев, которых не замечали раньше. Нира Перек, например. Я взял еще такую работу Омера Фаста «Танк» — она нашумела в последнее время.

©  ZKM

 Nira Pereg. Sabbath 2008. 2008

Nira Pereg. Sabbath 2008. 2008

Тоже израильский художник. Там дело в том, что в израильском танке четыре окна и люди там не имеют общей картины мира, каждый видит свое. Поэтому от них требуется постоянное обсуждение того, что они видят, чтобы составить картину. И вот он сделал такое видео на четырех экранах. Оно, может быть, прямо и не относится к теме, но, с другой стороны, как бы и относится. Вообще, видео на выставке много. Из Америки берем более-менее понятно что… Пола Чена, конечно, — это как раз тема rupture… Потом, много работ на тему смерти, которую тоже, в этом контексте, надо понимать с точки зрения практики. К сожалению, мы не получили работу Грегора Шнайдера, который создал в галерее пространство для умирания, но есть более ранняя работа художника, который умер в галерее и свои анализы крови и рентгеновские снимки продавал как художественное произведение. Мы покажем работу группы Ирвин — Малевича в гробу. Работы одной кубинской художницы (Сюзанна Пилар Делаханте Матиенцо), которая изображает себя в разных вариантах умершей и погибшей. Ну и так далее: у нас там такой есть «уголок смерти», где представлены разные варианты умирания и как они выглядят в искусстве. Вот таков примерно состав выставки.

— А что будет в каталоге?

— Ну вот все это и будет. Тексты художников, например. Джалал Туфик — очень хороший видеохудожник из Ирака и Ливана, одновременно очень хороший автор. Он занимается мистикой крови и написал довольно хорошую работу о вампирах. А также обычный набор — тексты Жижека, Слотерайка, Вайбеля и мой…

©  ZKM

 Omer Fast. A Tank Translated. 2002

Omer Fast. A Tank Translated. 2002

— Не могу не спросить, обсуждался ли вопрос, что эта выставка не должна затрагивать чувства верующих? Например, принимал ли это в расчет Петер Вайбель?

— Нет, Вайбель — абсолютно нет. Но некоторые журналисты задавали мне такой вопрос. И я на это четко отвечал, что тут ничто не может никого задеть. Тут нет никаких нападок на ислам и что бы то ни было. Мы берем художников, отношение которых аналитическое, а не критическое.

— То есть ты считаешь себя вправе решать за других, что это их чувств задеть не может. А если все-таки придет человек и скажет, что задело, — что произойдет в Германии в этом случае?

— Мне трудно себе это представить, но я бы сказал — тогда увидим.

— То есть прецедентов таких в Германии не было?

— Вот таких, как ты говоришь, нет, не было. Но есть прецеденты другого типа: когда какие-то органы власти думают, что нечто может задеть чьи-то религиозные чувства. В основном, конечно, мусульманские, потому что христианские никого не волнуют уже. И они начинают проявлять осторожность, даже если мусульмане по этому поводу ничего не говорят. Вот такое действительно бывает.

Но у вас не было.

— У нас не было и не могло быть, потому что я давно живу в этой стране, всю эту идеологию знаю и, если быть откровенным, в какой-то степени ее разделяю. Я знаю, что многие видят в этом ущемление свободы слова, но, честно говоря, я этого не вижу.

©  ZKM

 IRWIN. Corpse of Art. 2003–2004

IRWIN. Corpse of Art. 2003–2004

То есть ты за то, чтобы ограничивать свое высказывание в деликатной ситуации.

— Я вообще за то, чтобы ограничивать свое высказывание в любых отношениях, а уж в первую очередь в том отношении, что о чем не знаешь, о том лучше не говорить. Что меня несколько раздражает, это когда люди, которые про ислам, например, ничего не знают, начинают высказываться. Это выглядит часто довольно глупо, а иногда даже действительно оскорбительно. И всегда выглядит неуместно. Все эти датские карикатуры — работы людей, которые ничего про это не понимают. Совершенно другая ситуация, если ты приглашаешь людей, выросших в данной культуре, очень хорошо во всем этом разбирающихся и понимающих возможные реакции, — я не думаю, что тут может возникнуть протест.

— Но у тебя есть работы художников из исламских стран, сознательно критикующие ислам?

— Ну конечно, очень много. Но у меня такое ощущение, что эта критика не носит такой непродуманный, некомпетентный характер и не является посторонней. Нас же часто обижает, прежде всего, когда посторонние высказываются.

©  ZKM

 Susana Pilar Delahante Matienzo. Hidden Annexation. 2008

Susana Pilar Delahante Matienzo. Hidden Annexation. 2008

— Я настаиваю на этом вопросе, потому что русскому читателю это явно интересно. Если все же возникла бы претензия такого характера, какова была бы твоя контраргументация? Например, апеллировал бы ты к тому, что это музей, особая территория, которая не для всех и там можно себе позволить критику и даже провокацию?

— Нет, думаю, что нет.

Скорее к тому, что это аналитическая деятельность, а не оскорбление?

— Да, может быть, исключительно к этому. Я бы просто сказал, что любое изображение чего бы то ни было в принципе обидно. Вот что бы я сказал. Сфотографируют тебя — это обидно. Если Бога изобразить — тоже обидно, даже если это хорошая икона, да? Эта обида есть часть общей обиды на любую изобразительность. Она имеет давнюю историю, огромную традицию. И такая обида, с одной стороны, легитимна, а с другой — неуместна. Волны иконоклазма много раз проходили по Европе. Савонарола, Кальвин… Сейчас они прошлись по Восточной Европе, где все памятники перебили… Эти все обиды — не просто какие-то индивидуальные обиды, они встраиваются в многотысячелетнюю традицию онтологических обид.

©  ZKM

 Jalal Toufic. The Sleep of Reason. This Blood Spilled in My Veins. 2002

Jalal Toufic. The Sleep of Reason. This Blood Spilled in My Veins. 2002

Но если бы ситуация дошла до того, что от тебя потребовали бы убрать работу с выставки, какова была бы твоя позиция как куратора?

— Я бы так сказал: вообще — я бы это сделал, чисто по-человечески, потому что на самом деле мне все равно. Но из каких-то ложных идей принадлежности художественной институции, защиты ее авторитета, я бы, наверное, не сделал этого. Мое личное отношение состоит в том, что не хотят смотреть — и черт с ними, можно и убрать. Но необходимость отстаивания интересов определенной институции тоже нельзя игнорировать.


Выставка открыта в Музее нового искусства ZKM до 19 апреля


Еще по теме:
Борис Гройс. Религия в эпоху дигитальной репродукции, 02.12.2008
Борис Гройс: современное искусство и консервация трупов — два параллельных феномена, 26.09.2008
Давид Рифф. Иронический татуировщик Вим Дельвуа, 23.09.2008
Давид Рифф. Багдад накануне американского вторжения, 29.08.2008
Майя Праматарова. Жижек в Кембридже: «Изнасиловали? Давайте обсудим», 06.11.2008


Последние материалы рубрики:
Портрет поколения: Вероника Рудьева-Рязанцева, 26.11.2008
Лиза Морозова. Исход шамана из современного искусства, 22.10.2008
Самое сексуальное искусство в СССР, 07.10.2008

Ссылки

КомментарииВсего:2

  • sasha_ditmar· 2008-12-02 20:04:15
    Чёрт подери! Артмедиагруп - на самом деле медийная религиозная секта! Я всё понял..
  • pravdoiskanie· 2011-09-15 23:11:29
    Бог вечен, бессмертен, не рождён, не сотворён. И всем существам жизнь даёт один лишь только Он!
Все новости ›