Мы пришли в кафе в центре, он стал меня представлять друзьям: «Это Розенквист из Нью-Йорка!» – «Да ладно разыгрывать!» В 1965 году в это не так легко было поверить.

Оцените материал

Просмотров: 43578

Джеймс Розенквист: «Когда Картер попросил меня стать членом Национального фонда искусств, я сказал, что у меня криминальное прошлое»

Анна Пантуева · 17/09/2010
АННА ПАНТУЕВА расспросила классика поп-арта о живописи и политике, об Уорхоле и Керуаке, о его пребывании в американском СИЗО и в брежневском СССР

Имена:  Джаспер Джонс · Джеймс Розенквист · Комар и Меламид · Роберт Раушенберг · Рой Лихтенштейн · Энди Уорхол

Джеймс Розенквист — гигант американского поп-арта, современник Роберта Раушенберга, Джаспера Джонса, Роя Лихтенштейна, Энди Уорхола и других художников, пришедших в 1960-х. Сам он от понятия «поп-арт» отказывается, считая, что его искусство — это антипоп. Его полотна находятся в Музее современного искусства в Нью-Йорке, Музее Уитни, Музее коллекции Менил и многих частных галереях Европы и США. Розенквист также известен своими масштабными настенными росписями общественных зданий. В настоящее время он работает над росписью для Plains Art Museum в штате Северная Дакота, откуда он родом. Весной 2009 года большая студия Джима Розенквиста во Флориде сгорела, и безвозвратно были утрачены многие полотна и литографии. В феврале нынешнего года в нью-йоркской галерее Acquavella открылась персональная выставка последних работ Розенквиста, на открытие которой собралась культурная (Филип де Монтебелло, Майкл Дуглас) и финансовая элита. Кто-то считает, что работы Розенквиста утратили свою радикальность, что в них появилось больше китча. Однако в щедрости его личности и уникальной способности «стыковать нестыкуемое» ему не отказать. АННА ПАНТУЕВА встретилась с художником в его доме-мастерской в Нью-Йорке.

©  Courtesy Acquavella Galleries

Выставка  Джеймса Розенквиста в Aquavella Galleries

Выставка Джеймса Розенквиста в Aquavella Galleries

— К вашей выставке в Acquavella Galleries в Нью-Йорке были сделаны некие электрокартины — при нажатии на кнопку они быстро вращаются. Линда Бенглис недавно рассказывала, что в конце 1960-х, когда она переехала в Нью-Йорк, только и было разговоров, умерла ли живопись как искусство или нет. Как это соотносится с тем, что вы сделали в Acquavella?

Умерла ли живопись? Правда? Ну это просто глупо так говорить! Я объясняю молодым художникам, что самые прекрасные полотна в Эрмитаже и Лувре были созданы при помощи минералов, смешанных с маслом и растертых по ткани ворсом, выщипанным с обратной стороны свиного уха. А самые прекрасные рисунки, например в музее «Альбертина» в Вене, были сделаны горелой головешкой по пергаменту. Какие средства могут быть проще? Фокус в том, чтобы создать иллюзию при помощи простых материалов, из ничего! Самое авангардное искусство создавалось как раз таким способом. Спрашивается, почему же живопись — «мертвое искусство»? Да просто писать никто не умеет, вот поэтому так и говорят! Талантливые люди уже не обращаются к живописи и рисунку. Они делают все эти так называемые инсталляции, телики, видеокамеры, кнопки — нажал, и поехало. Но они не умеют писать и рисовать, к сожалению. Так что говорить, что живопись умерла, просто глупо, мне кажется. Рисовать можно всегда. Я могу рисовать. Я могу и ваш портрет быстро нарисовать, почти одной линией. Кроме простоты, важна композиция, и этому учат в художественной школе: как сделать картинку интересной. Это нужно и в фотографии, и в телевизорах — везде в изобразительном искусстве, не только в живописи. И я хотел научиться именно этому. Еще я хотел научиться композиции для настенной живописи, как у мексиканцев, например.

— В 1991 году в Москве в Центральном Доме художника состоялась большая ретроспектива ваших работ. Как вам пришелся ваш московский опыт?

В Москве я выставил только те работы, которые могли бы быть сделаны в бывшем Советском Союзе — ни видео, ни электричества там какого, я выставил только полотна. Чтобы люди пришли, посмотрели и сказали: опа, смотри-ка, картина, и я так могу! Я не хотел быть шовинистом или каким-то крутым. У нас шла развеска, и мы вешали большое полотно высоко, у верхних окон. В галерее дежурили девушки в армейской форме из толстой шерсти. Симпатичные девушки. Подтянутые, такие, знаете — ууух! Они сразу подошли к нам: нет-нет-нет-нет, туда не надо! Я им говорю: хорошо, босс, так и сделаем. После этого они подобрели, и я уже развешивал там, где мне было нужно, — они не возражали. Мы и так неплохо пристроили картину, но они хотели, чтобы еще лучше было!

— То есть российская милиция помогала вам делать развеску? Прекрасно.

Да, неплохо было. Я привез тогда два ящика дешевой водки из Флориды. Мы отправились на первый официальный ужин. Директор музея нам и говорит: «О, ви ар вери-вери сорри, ноу водка». Я сказал: «Ну ничего», — и поставил эти ящики. Я со своим приехал.

— В Россию со своей водкой?

Да, но это еще не все, подождите! За столом сидела масса всякого народу и особенно много ребят азербайджанцев. Матерь Божья! Эти два ящика ушли за какие-то четыре минуты! «На здоровье! Поехали!» — хум-гара-рум-тум — всё выпили. А потом вскоре, чуть ли не через неделю, в магазинах стала появляться водка. Но когда мы приехали, не то что водки не было — khleb не было. Еще мы привезли несколько больших контейнеров с инструментами и продуктами — спагетти там и прочим. Есть было нечего. До магазинов ничего не доходило, если что и было, все оседало на черном рынке. Мы привезли тонну банок дешевого пива, доллар за банку. Утром начинали делать развеску, и из напитков у нас было только это пиво. Русские приходили и восклицали: «А, пиво!» — и выпивали в восемь утра. Нас поселили в какую-то гостиницу, «Савой», по-моему. Нормальная гостиница. Одно из немногих мест в Москве, где была еда. С собой я привез своих ребят, корешей старой закалки — кому-то семьдесят было, а кому-то и восемьдесят. Каждый день они приходили в музей делать развеску, и я им там готовил горячий обед. Но работникам музея тоже есть хотелось, поэтому я стал готовить на всех. В 1990-х в Москве было намного хуже, чем в мою первую поездку в Советский Союз в 1965 году, — я тогда посетил Ленинград.

©  www.museum.rsuh.ru

Евгений Рухин

Евгений Рухин

«Ленинградский художник Евгений Рухин увидел мои работы в каталоге выставки в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Они ему понравились, и он выслал мне из России книги и записи музыки... Я выслал ему степлеры для натягивания холстов на подрамник, бумажную ленту и прочее — в Ленинграде этого не было. Постепенно мы подружились. В 1965 году я был в Швеции, пошел в советское посольство и получил визу. Самолет на Ленинград был полон нью-йоркских евреев, закупщиков меха — они регулярно туда летали. <…> [По прибытии в Ленинград] Взял такси перед гостиницей, дал таксисту адрес на бумажке, и он отвез меня. Я зашел в большой подъезд — там какая-то пожилая женщина мыла шваброй пол. Я стал говорить: «Рухин, Рухин», она закивала: «Да, да, здесь живет». Я поднялся, позвонил в дверь, Евгений открыл и закричал: «Розенквист!!!»

— Что вас привело в СССР в 1960-х?

— Это довольно странная история. Ленинградский художник Евгений Рухин увидел мои работы в каталоге выставки в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Они ему понравились, и он выслал мне из России книги и записи музыки... Я выслал ему степлеры для натягивания холстов на подрамник, бумажную ленту и прочее — в Ленинграде этого не было. Постепенно мы подружились. В 1965 году я был в Швеции, пошел в советское посольство и получил визу. Самолет на Ленинград был полон нью-йоркских евреев, закупщиков меха — они регулярно туда летали. Я стал спрашивать их, правда ли, что нельзя ввозить ни алкоголя, ни журналов. Они сказали: «Можно, только помалкивай. Конфеты не вези». Но я купил коробку конфет, бутылку виски и журналы по искусству. В аэропорту нас всех построили в очередь, и какая-то дама грозным голосом стала выкрикивать: вы — в «Европейскую»! вы — в «Асторию»! А до этого мои евреи мне сказали: «В “Европейскую” не селись — там хреново, поезжай в “Асторию”». В «Астории» мне дали огромный номер — он был совершенно пустой, никакой мебели, кроме односпальной кровати. Утром я вышел в холл, и мне тут же сказали: «Сейчас поедете на экскурсию!» Я им говорю: я не хочу на экскурсию, я сам похожу. Мне еще раз твердо сказали «нет», и я улизнул. Взял такси перед гостиницей, дал таксисту адрес на бумажке, и он отвез меня. Я зашел в большой подъезд — там какая-то пожилая женщина мыла шваброй пол. Я стал говорить: «Рухин, Рухин», она закивала: «Да, да, здесь живет». Я поднялся, позвонил в дверь, Евгений открыл и закричал: «Розенквист!!!»

— Конечно, закричал, ведь ваше появление без предупреждения в его ленинградской квартире было равносильно прибытию марсиан.

— Именно! И мы пошли гулять по городу... Рухин был длинноволосый, с бородой. Но он не был диссидентом — он был просто художник. Его мать была геологом, она оформила его как своего сотрудника, чтобы он где-то числился и не был обвинен в тунеядстве. А он занимался искусством. Мы пришли в кафе в центре. Как сейчас помню, там сидела молодежь, и все занимались или читали. Он стал меня представлять друзьям: «Это Розенквист из Нью-Йорка!» — «Да ладно разыгрывать!» Но в 1965 году в это не так легко было поверить. Я купил ему коротковолновый приемник, а он мне подарил религиозную картину или икону. Потом я уехал. Мы продолжали как-то держать связь, в 1976 году я отправил ему в Ленинград шесть пар джинсов. А мне сказали, что он погиб при странных обстоятельствах, что его убили. У нас поговаривали, что это был КГБ.

— Это довольно странная история.

— Еще какая странная. Позже вдова Рухина эмигрировала в Штаты, и некоторое время я держал его обгоревшие полотна у себя в студии. Когда какой-то злостный арт-дилер перекупил их у нее за бесценок, я нанял двух юристов из Сан-Франциско, и они помогли ей эти работы отсудить. Позже я видел ее дочь Машу — прекрасную девушку, она была здесь, пришла в длинном белом платье. Через несколько лет она покончила жизнь самоубийством из-за несчастной любви, из-за какого-то техасского идиота.

— Какой трагический конец…

— Нет, и это еще не конец. Комар и Меламид — слышали о них? Ну так вот, Комар — мой добрый приятель...

— Виталий Комар?

— Да, Виталий. Хороший человек. Очень умный. Так вот, он пригласил меня на открытие какой-то выставки в Нью-Йорке и представил мне одного юношу. Я подумал — просто подросток, но Комар мне сказал, что это директор музея Эрмитаж (видимо, речь идет об одном из заместителей М. Пиотровского по особым проектам. — OS). Я даже не поверил — уж очень он был молод и худ. Он возбужденно стал говорить мне, что Эрмитаж собирается открыть Фонд Евгения Рухина, что остались его картины и все такое прочее. Я был очень тронут — я считал, что после смерти Евгения его самого и его работы забыли, а тут они возвращаются к публике... Так что это очень хорошо. Вот так закончилась эта невероятная история, которая началась в 65-м.

— В начале 1960-х вы работали оформителем рекламных щитов на Тайм-сквер в Нью-Йорке, как вам работалось?

— Да ничего, интересно было. Работа была очень тяжелая, но она позволила мне почувствовать вкус нью-йоркской городской жизни: я состоял в профсоюзе...

— Неужели вы были членом профсоюза? Для США это очень передовая социальная позиция.

— Да, я был в профсоюзе... как же он назывался... Профсоюз художников по вывескам и рекламным щитам №230. Им заправляли итальянцы — они были не из мафии, но умели с мафией договариваться. Я работал художником-оформителем, мне было двадцать шесть лет, а моим ассистентам — по шестьдесят и семьдесят. Один мне заявил: «Я с этим сукиным сыном работать не буду!» Ага, и мне тоже приятно познакомиться. Тем не менее я с ними уживался и был на хорошем счету. В 1958 году произошла такая история. Мы с ребятами из профсоюза ходили пить пиво и есть бутерброды в баре Beefsteak Charlie’s на 50-й улице, рядом с автовокзалом. Один раз в баре сидел русский, агент какой-то танцевальной труппы. Он стал выступать: «Я хочу увидеть настоящего американского рабочего человека!» Мы разговорились, обменялись наручными часами и сигаретами. В то время в профсоюзе состояли коммунисты старой закалки 1930-х годов, Гас и Герри были у них главными. Я побежал, нашел Гаса и Герри и привел их. А русский замолчал и отодвинулся от нас. А мы-то думали, что если из СССР, то, значит, коммунист и ему будет интересно пообщаться с американскими товарищами.

Страницы:

КомментарииВсего:9

  • atomniy· 2010-09-17 23:41:56
    Какая прелесть!
  • ebenstein· 2010-09-20 01:02:17
    статья прекрасная! вы смогли не только рассказать множество интересных фактов, но и передать характер этого неординарного человека, браво!
  • sergey-shutov· 2010-09-23 12:38:59
    крутой какой!
  • pervov_georgy· 2010-09-24 16:21:35
    Десятилетия нас потчуют американализационным пойлом. Всей этой чепухой на прогорклом постном масле; лихтенштейнамирозенквистамиворхоламиджасперджонсамиджадамираушенбергамиклоузами. Работает без устали глобаедская манипуляционная машина. Давным-давно чувствуешь несварение?; два пальца в рот - верни всё стряпчим обратно!
    (Кто не понял, - это хеппенинг. От результата продуктов своей жизнедеятельности они могут даже не вытираться. Это же сверхсовременное, ещё тёпленькое, искусство!).

    www.totalrealism.com


  • andreason· 2010-09-26 00:07:52
    абсолютно согласен, автору удалось очень тонко передать характер художника - бунтарь и радикал, авантюрист-одиночка и диссидент (точно-точно))
  • kustokusto· 2010-09-26 01:28:16
    2 pervov_georgy
    Гоша - Джонс-то с Раушенбергом чего под раздачу попали? Видел их в хороших музеях и на выставках - это настоящие артисты.
    Погорячился?
  • pervov_georgy· 2010-09-26 15:38:21
    Для Льва и других.
    Американцы, как известно, любят просторные дома, большие машины, дешёвый бензин и т. д. Вы думаете, что они допускают, что всем остальным на нашей земле тоже должно что-то подобное причитаться да ещё в ущерб возможностям им самим иметь вышеперечисленное? Они понимают, что на всех этого добра не хватит. Современное мироустройство обеспечивает интересы в первую, вторую и третью очередь США и других традиционных стран глобаедов. Все остальные, у кого есть хоть какие-то доблести, получают по собственным силам, но лишь если они сами сумеют вырвать маленький кусочек пока начальство не видит или отвлеклось на пожирание гораздо большего куска, слабым шестёркам им подкидываются кости, слабых же мосек - готовят и пускают на мыло. Кто сейчас читает эти строки сидя в офисе и выполняя нелюбимую на 90% работу (по иронии судьбы возможно в интересах или в сфере влияния США и Запада) должен осознать, что он не стал профессиональным сценаристом, режиссёром, писателем, живописцем, фотографом, графиком, музыкантом и т. д., из-за того, что ими стали мальчики и девочки там. Роли в этом "открытом" мире распределены отнюдь не демократически и с равным доступом к мировому богатству, с возможностями для всех.
    Мои гневные эскапады на опене всего лишь жалкая гиперкомпенсация за унижение представителя(-лей) "второго" или "третьего" мира и выталкивание этого мира в сферу обслуживания мира "первого" - "демократичного", "гуманистичного", "прогрессивного", "самого-самого" и т. д. Я вижу, ощущаю, и осознаю это положение вещей не веря на слово кому-либо, а на основании своего опыта и судьбы художника. Поискал бы я на Западе и в США деятелей в сфере фотоискусства создавших такую стройную, законченную идеологию, непротиворечивую художественную систему в технике фотографии, явивших многочисленные фотопроизведения выводящие фотоискусство во многом на новый технический и интеллектуальный уровень; в конце концов предложивших такую яркую амбицию - как я - тоталреализм. И что? Мои идеи тиражируются в мировых (чит. глобаедских) СМИ? Произведения стоят столько сколько у "лидеров" мирового (чит. глобаедского) рынка? У меня расписан график выставок в лучших музеях (чит. глобаедских)? Никто с нами и мной в частности не собирается делиться даже одним процентом от своих доходов, даже замым захудалым местом на "свободном рынке" не смотря на то, что я или кто-то из нас объективно этого заслуживает. Честная конкуренция в нашем случае пожелание и прекраснодушие для неудачников в неогетто по месту "переферийного" жительства и только глупец или холуй в данных обстоятельствах будет поддерживать мир только для успешных, но сильных и властных. Это, самые общие геополитические расклады - они в моём изложении не оригинальны (оригинальны к примеру у А. Зиновьева и А. Панарина которых надо читать человеку ощущающему себя интеллигентом, а не глобуржуа, только и грезящем о тёплом местечке для задницы в середине чистоплюйной кучки глобалистских "хозяев жизни"), а оригинальна позиция, путь и большой опыт художника позволяющие мне касаться и этико-эстетической проблематики творчества других художников. Да я судья и могу судить! Я смотрю и сужу и не слушаю доводы разводил на бабки. Если отказывать мне в возможности суждения, то тогда надо осудить и тех, кто судит моё суждение. Вернёмся к нашему актору - Розен..., как его там и другим ...бергам, ...джадам. Я и не помню всех их, и нет у меня в них никакой надобности, в далёкой юности следуя стадному чувству, как бы повосторгался и забыл, а всё мне их преподносят и подсовывают, напоминают кого надо любить и чем восторгаться. Вы рекламу кока-колы сколько раз на дню видете? - десятки? Пьёте её? Я не пью. То, что меня не питает стараюсь не употреблять, а почему к тому, что рекламируется в сфере визуального глобалистского безОбразия я должен относиться без настороженности? В 99.9% случаев всех моих с ним соприкосновений (это я осознал как реально пережитый опыт) я им только опустошался и фрустрировался. Вся эта байда хуже и скушнее средней книги, средней телепередачи, новостей из радио я уже не говорю о других гараздо более интересных вещах. Я избавился от фетишей и не верю в идолов. Я не пью кока-колу и отвожу глаза от глобалистского безОбразия - это мусор.

    P. S. К примеру американцы А. Паркер, Дж. Моррисон, коллектив Модерн Джаз Квартета, Э. Уайет и многие другие - великие художники - в самой Америке есть с чем сравнивать.

    www.totalrealism.com
  • kustokusto· 2010-09-29 15:17:00
    Гоша - поставь на кувалду оптический прицел - а то всё расколотишь.
  • pervov_georgy· 2010-09-30 14:05:49
    У "этого всего" пусть будет свой "зальчик" в истории того, что называлось и называется искусством, я совсем не против. Не более того. Зрители там останавливаться не будут, на банкетку не присядут, чтобы повнимательнее что-то рассмотреть. Собственно, я то ведь всё хожу и хожу мимо "этого всего" (примитивного, скучного, убогого), но мне всё время настоятельно сообщают - смотри внимательнее, ты чего-то не видишь, задержись, зацени, поверь в то, что чёрное - это белое, что круглое - это полосатое, а квадратное - в синий цветочек. Сказал им раз - вежливо, второй - учтиво, а в третий - отпрянь гнида глобаедская!
Все новости ›